– Ну и что? Сейчас первые дни, когда тепло. Шапки уже не нужны – не замерзнешь. Кепки еще не нужны – не напечет. Зачем?

– Нам не положено без головного убора! Может, ведра им на голову надеть?

– Да при чем здесь ведра? – Я уже вышла из оцепенения. – Вы если дома панамку забудете, трусы на голову наденете?

– Я нет, но они же дети!

– И что? Когда вчера вечером сын после ванны напяливал трусы на голову, я радовалась его развитой фантазии. Я не знала, что он считает нормальным носить нижнее белье на голове!

– Ничего страшного не случилось. Зато не напечет.

– Что не напечет? Московское апрельское солнце? Они что, в Египте на экскурсии по Сахаре? Я иду к заведующей, – перехожу к угрозам.

– А далеко ходить не надо, – отвечает Варвара Владимировна. – Вот она…

Ко мне подходит холеная высокая женщина с хорошим макияжем. Именно ей мы делали самые дорогие подарки от лица всей группы, то есть самые большие суммы денег, потому что она прямым текстом сказала: «Цветы и конфеты не покупайте, отдайте деньгами. Если мне нужны будут цветы и конфеты, я куплю сама».

Подходит заведующая и улыбается:

– Что-то случилось?

Я отвечаю, еле сдерживая гнев:

– Внимательно посмотрите на ясельную группу. Что вы видите? Все в порядке?

Она оглянулась на детей, не переставая улыбаться.

– Отличные ребятки, очень смышленые. А что не так?

Я внимательно посмотрела на Варвару Владимировну и на заведующую. Все нормально, дорогие воспитатели, все просто отлично.

– До свидания, – вежливо сказала я. – Завтра нас не ждите. В понедельник заберу документы.

Я подошла к сыну и сдернула с его головы трусы: «Даня, мы уходим!» Саша, глядя на меня, тоже снял с головы свои, но подошедшая Варвара Владимировна демонстративно надела их опять и посмотрела на меня обжигающим взглядом. Я выдержала этот взгляд и протянула ей Дасины трусы:

– Это подарок вашей внучке. На случай, если однажды вы забудете надеть ей панамку.

Она развернулась и пошла к мухомору, не взяв подарок.

Я поняла очень важную и простую вещь: оставлять ребенка нужно с людьми, которым доверяешь, иначе там, куда ты уйдешь, ты будешь не в ресурсе.

Мы пошли к калитке. Это был наш последний день в том садике. Будем искать другой детский сад, куда мы будем ходить. То есть не «мы», а «он».

Советуюсь с мужем про школы раннего развития: отдавать туда детей или это баловство?

– Такие школы необходимы детям, – убежденно рассказываю я. – Они там ручки в гречку опускают, трогают грибочки, потом замочки открывают и закрывают, потом в маракасы играют: 500 рублей в час.

Муж, вздыхая, комментирует:

– Камни, палки, червяки на улице и гудрон. Вот моя школа раннего развития.

Однажды я переписывалась с сыном, которому было восемь лет, и он был в лагере. Мы болтали о всякой ерунде, и вдруг он ни с того ни с сего написал мне: «Мама, ты лучше всех на свете!»

Я была очень тронута, зарделась от счастья.

«Правда?» – уточнила я.

Мне хотелось ощутить это еще раз.

«Кленусь!»

Кленусь через Е. Я споткнулась об это Е. Ему восемь лет, наверное, пора уже знать, как пишется слово «клянусь». Этого было достаточно, чтобы заслон мыслей на тему «я плохая мать» был поднят и они хлынули внутрь, наполняя меня раскаянием.