В знаменателе материнства всегда живет страх за ребенка, просто теперь у меня есть и числитель. И он вмещает в себя столько счастья, ярких впечатлений и любви, что я его ни на что не променяю.
Нам пора в новую жизнь. Там все будет по-другому, по-взрослому, и другая атмосфера. Мой маленький взрослый сын помашет детству и крикнет звонко, как теперь умеет: «Благодарррю!»
Спасибо за каждую минуту этого детства. Оказывается, человек проживает детство осознанно столько раз, сколько у него детей. Свое детство до шести лет я помню плохо. А детство сына – до мельчайших деталей. Потому что оно тоже – мое.
К – Книга
Когда вышла моя первая книга, возникла необходимость ее презентовать читателям. Издательство сделало огромный баннер с моей фотографией: «Ольга Савельева, писатель». Меня поразило слово «писатель». Кто писатель? Я – писатель? Я думала, что писатель – это Тургенев или Толстой. А оказывается, Савельева теперь тоже писатель!
Очень многие люди вокруг издавали свои книги как визитки. Например, один мой знакомый издал свою биографию, собираясь баллотироваться в депутаты. Другой издал книгу о бизнесе, которым он занимался. Наконец, одна знакомая медиаперсона, монетизируя свою медийность, издала фолиант, как хорошо выглядеть. С учетом, что ей на момент издания не было и 30, было непонятно, почему она вообще может выглядеть плохо.
Многие из вышеперечисленных даже не сами писали книги, а нанимали для этого литературных негров. И вот я думаю: они тоже писатели?
Изданная книга, в которой твоя фамилия на обложке, автоматически делает тебя писателем?
Один мой знакомый любит рассуждать про относительность. Однажды мы сидели с ним в ресторане, и он сказал: «Вот ножик. Видишь? Я им масло мажу на хлеб. А можно тем же ножиком совершить убийство! Все относительно…»
Я долго стеснялась считать себя писателем. Какой я писатель? Я скорее изданный блогер. Но потом я стала получать ежедневные благодарности за свои книги. Люди читали и говорили: «Еще! Хочу еще!»
Я выпустила вторую книгу. Как я – издательство. Я ее написала, а издательство, назначившее меня писателем, выпустило в свет. Она повторила успех первой. Теперь читатели мне говорили спасибо за две книги.
Я села за третью. Муж смеялся: «Джинна выпустили из бутылки». Сын говорил: «Горшочек, не вари!» А я не могла остановиться.
Однажды мой сын пришел из школы и сел за уроки. Бухтел, учил что-то. Слышу – бормочет про лучезарны вечера, бодрый серп.
– Мам, а что такое праздная борозда?
– Что?
– Праздная борозда…
– Это когда на почве осталась борозда, и она…
– Праздная?
– Точно.
– Лишь паутины тонкий волос блестит на праздной борозде… – вздыхая, повторяет сын. Он выглядит несчастным. Он просто зубрит, ему не нравится стихотворение и непонятен смысл.
Это Тютчев. Он прекрасный поэт. Но он жил давно. Любовался природой. Тонким волосом паутины. А мой сын живет сегодня, в XXI веке, в спальном районе столицы на пятнадцатом этаже. Он очень далек от тонкого волоса паутин и праздных борозд.
Ну вот как привить ребенку любовь к школе, если он во втором классе вынужден карабкаться сквозь отдыхающие поля, падающие колосья, хрустальные просторы на праздную борозду, где блестит паутина?