Огромный ангар из гофрированной жести громоздился над силуэтами сотен судов: высокие парусники с большими килями и узкие моторные лодки, изящные, как наконечники стрелы.

В окнах длинного барака горел свет. Он достигал широкой стены и вывески с названием «Верфь Нюбуда».

Париза развернулась, задним ходом подъехала к стене и остановилась.

Она вышла из машины; холодный ветер с моря продувал ее вязаный свитер насквозь. На ней были только блестящие синие домашние штаны, ноги в спортивных туфлях были босыми.

Брезент хлопал по остовам лодок, трещал пластик, ритмично бились о флагштоки веревки, словно кто-то бежал по деревянному полу в обуви на жестких каблуках.

Париза ничего не рассмотрела за грязными шторами барака.

Узкая гравийная дорожка вела вниз, к воде и понтонным мосткам между высокой жестяной стеной ангара и тесными рядами лодок.

Париза повесила сумку с пистолетом на плечо и стала подниматься по крутой лестнице. Она постучала, подождала несколько секунд, а потом вошла в кабинет с маленьким письменным столом и морской картой, прикрепленной прямо к стене степлером. Мужчина, на вид старше семидесяти, сидел за столом и просматривал квитанции. На плетеном стуле в углу сидела женщина, его ровесница, и вязала.

На мужчине была рубашка с коротким рукавом, волосатые руки лежали на столе. На запястье поцарапанные золотые часы. Женщина опустила вязанье на колени и вопросительно посмотрела на Паризу.

— Я пришла за сестрой, — спокойно сказала та. — Ее зовут Амира.

Мужчина провел ладонью по голому темени и пригласил ее сесть на стул для посетителей.

Париза села. За ее спиной послышалось тихое звонкое пощелкивание — это женщина на плетеном стуле вернулась к своему вязанью.

— Мы уже почти начали думать, что за последними никто не придет, — со странной интонацией заметил мужчина и потянулся за папкой.

— Она должна была прибыть сюда не раньше среды, — коротко пояснила Париза.

— Ну что ж, это будет кое-чего стоить, — равнодушно продолжил старик, лизнул палец и принялся листать тонкие морские накладные.

— Но ведь уже заплачено, — сказала Париза.

— Если бы вы забрали ее, когда она прибыла… — ответил старик, коротко глянув на нее.

— Она не хочет платить? — встревоженно спросила женщина.

— Да нет. — Мужчина ткнул пальцем в розовую бумажку в папке. — Три дня: аренда жилья, еда, санитарно-гигиенические издержки и административные взносы.

Женщина за спиной у Паризы снова принялась вязать, пока старик подсчитывал что-то на микрокалькуляторе возле пыльного телефона.

Резкий звук шлифовальной машины доносился сквозь стены ангара.

Мужчина облизал морщинистые губы и откинулся на спинку конторского стула.

— Тридцать две тысячи триста крон, — объявил он и развернул экран калькулятора к Паризе.

— Тридцать две тысячи?

— Мы с сыновьями содержим эту марину, у нас, к сожалению, нет средств на благотворительность.

— Картой можно оплатить? — спросила Париза, хотя знала, что у нее на счете нет таких денег.

— Нет, — улыбнулся старик.

— У меня нет наличных.

— Тогда, уважаемая, съездите в Окерсбергу и снимите деньги, но имейте в виду, что чем дольше вы тянете, тем больше растет долг.