— И вы полагаете, я могу оказаться… одним из праздников?

— Риск существует, — ответила Сага.

— Значит, вы мне тут рассказываете, что кто-то собирается убить меня в среду. — Премьер-министр даже не пытался скрыть, насколько он взвинчен.

— Надо заставить Рачена говорить… надо узнать его планы прежде, чем станет поздно, — сказал Вернер.

— Так чего вы ждете?!

— Мы полагаем, что Салима Рачена нельзя допрашивать обычным способом, — попыталась объяснить Сага. — Он молчал на допросе пять лет назад и на суде не сказал ни слова.

— У вас же есть свои методы, всякие такие приемчики, разве нет?

— Чтобы сломать кого-то, может потребоваться много месяцев.

— Я занимаю довольно важный пост. — Премьер-министр рвал салфетку на мелкие клочки. — Я женат, у меня двое детей, я…

— Мы весьма сожалеем, — сказал Вернер.

— Именно сейчас вы нужны по-настоящему, так не говорите, что ничего не можете поделать!

— Спросите меня, что нам делать, — предложила Сага.

Премьер-министр удивленно посмотрел на нее и немного ослабил узел галстука.

— Что нам делать? — повторил он.

— Попросите шофера остановиться и выйдите из машины.

Они доехали уже до Луддена с его мрачными нефтяными цистернами. Длинная спина волнореза едва виднелась сквозь серый дождь.

Министр, хоть и выглядел озадаченным, подался вперед и попросил шофера остановить машину.

Дождь припустил сильнее, холодные капли шлепали по лужам. Шофер-телохранитель коротко переговорил с людьми из машины сопровождения и остановился перед пожарным депо.

Ехавший сзади черный «БМВ» тоже свернул и мягко затормозил.

Шофер вышел и остановился в паре метров от машины. Его форменная бежевая куртка в считанные секунды потемнела от дождя.

— Так что нам делать? — снова спросил премьер-министр и посмотрел на Сагу.

Тень от тучи медленно ползла по плоскому ландшафту; она перелезла ограду с колючей проволокой, скользнула по лужайке с пожухлой травой и семиметровой стене.

Рабочий день в отделении «Т» закрытого пенитенциарного учреждения Кумла закончился, и пятнадцать заключенных теснились в крошечном спортзале в конце коридора.

Гири, гантели, штанги — все, что можно использовать для нападения, — были здесь под запретом.

Заключенные расступились, когда в зал вошел Рейнер Кронлид со своим телохранителем из тюремной группировки «Братство». Могущество Рейнера строилось на том, что он контролировал наркоторговлю в отделении; Кронлид охранял свое положение, словно ревнивый бог.

Он обходился без лишних слов; тощий мужчина тут же слез с велотренажера и быстро протер сиденье и руль бумажным полотенцем.

Неподвижный люминесцентный свет лежал на исцарапанных стенах, тяжело пахло пóтом и «Тигровым бальзамом».

Несколько застарелых наркоманов, как обычно, стояли у разделительной перегородки из плексигласа, двое албанцев из банды Мальмё кружили возле сложенного стола для пинг-понга.

Потемнело, когда туча наползла на бледное солнце.

Йона Линна закончил подтягиваться, отпустил перекладину под потолком, мягко спрыгнул на пол и глянул в окно. Пыльный солнечный свет снова залил спортзал. Зрачки сжались, серые глаза на несколько секунд сделались похожи на расплавленный свинец.