— Ой, Юра, беда! — даже не поздоровавшись, выпалил купец. На всегда выдержанного Ивана это было не похоже. Наверное, и впрямь беда.

— Что стряслось?

— Жену, Лукерью, возком сбило — только что люди домой принесли. Что делать?

— Скорее к ней!

Я запрыгнул на лошадь ему за спину, и мы с места сорвались в галоп. Лошадь Иван не щадил. Я боялся, что мы или сами кого-нибудь зашибем, или на повороте лошадь поскользнется, и нас самих впечатает в близкие стены домов. Слава Богу, обошлось.

У ворот Иван бросил поводья слуге, и мы побежали в дом. Я снова поразился — никогда не видел купца бегающим.

Лукерья лежала в трапезной, на лавке. Лицо бледное, с бисеринками пота на лбу. Левая нога неестественно вывернута в голеностопе. Вокруг бестолково суетились слуги.

— Всем выйти! — скомандовал я.

Слуги опрометью бросились из комнаты. Купец стоял столбом.

— Иван, тебя это тоже касается. Купец нехотя вышел из комнаты. Лукерья тихонько постанывала. Я осторожно ощупал пострадавшую. На правой половине спины — разрыв кожи и кровотечение, живот вроде спокойный, вывих голеностопного сустава. Пока все не так уж и плохо. Кровит несильно, перевязка подождет. А вот если сустав не вправить сейчас, то потом это сделать будет сложнее.

— Луша, сейчас немного больно будет.

И не успела купчиха кивнуть, как я резко, с поворотом, дернул стопу. Щелкнуло, и стопа встала на место. Купчиха заорала. В комнату ворвался Иван.

— Иван, прошу — выйди.

Купец молча вышел, на скулах играли желваки, видно — переживал.

Теперь надо заняться раной. Я стянул с купчихи разорванную кофту. Разрыв колеи, длинный, но не глубокий. На столе стоял кувшин. Я взял его и понюхал — так и есть, вино. Обильно полил на рану, промывая ее. Еще не хватало заражения. По-хорошему рану надо зашивать, только где взять инструменты?

Я кликнул Ивана, попросил принести любую иглу и нитки. Через несколько минут слуга принес иголку и нить. Я налил вина в чашку, подождал немного, чтобы продезинфицировать и начал шить. Купчиха постанывала от боли, но крепилась.

— Больно ли?

— Терпимо.

Купчиха успокоилась и смотрела на меня с удивлением.

— Попробуй пошевелить ногой.

Лукерья сначала несмело пошевелила ногой.

— Двигается!

Она опасливо спустила ноги с лавки, села.

— Вот только ходить тебе несколько дней нельзя.

Лукерья вдруг застеснялась — ведь она была почти голая, только в юбке. Аппетитные груди при каждом движении тяжело колыхались. Славно, что лифчики придумают позже.

Купчиха прикрыла груди руками, позвала:

— Иван!

Купец явился сей миг — наверное, стоял за дверью. Увидев Лукерью сидящей, он остолбенел. Как же так? Только что он сам видел, как нога была вывернута в сторону, из раны лилась кровь, купчиха стонала от боли, и вот на тебе — сидит. От растерянности или чего другого Иван наконец рявкнул:

— Чего растелешилась? Одежа где? Лукерья показала на кофточку:

— Теперь ее только выкинуть.

Купец подошел к жене, наклонился, осмотрел, а затем и ощупал ногу. Покачав головой, поднялся, осмотрел спину. Нигде не кровит. Лукерья прислушалась к своим ощущениям.

— Болит терпимо.