Схватили воины Илью. Легко мог раскидать и порубать дружинников Илья, да не стал. Укорил его князь: «Я ли не сажал тебя, Илюша, одесную за стол! Я ли не славил тебя после походов за подвиги? Почто отплатил мне черной неблагодарностью?»

И велел князь бросить Илью Муромца в темницу и казнить наутро. Тем временем пришла в Киев искать своего любимого Авдотьюшка и узнала весть горестную, что ее любимый Илюшенька в порубе сидит, казни дожидаючись. Закручинилась девушка, не зная, как из беды Илью выручить, да появился жрец Велесов, волхв Курьяи, и обещал ей помочь, дать Илье еще больше силы богатырской.

Взломал Илья узилище, проник в сокровищницу княжескую, вынес голову бычью златую. Тут молвил волхв, что отныне Авдотья рабой, прислужницей Велесовой станет. Не стерпел Илья, мечом разрубил золотую голову бычью. Волхв исчез, Авдотьюшка потеряла красоту: стан ее сгорбился, лицо покрылось морщинами, волосы стали седыми. Одним словом — превратилась в старуху. А Илья потерял силу богатырскую и обезножел — даже шага сам сделать не мог. Так и не суждено им было прожить в любви и согласии. Илья закончил свои дни в монастыре Киевском и похоронен в пещерах подземных.

Вот такая история любви великой, Лена. Во имя женщины совершал Илья свои подвиги. А то, что скоморохи да былинники в трактирах поют — неправда, вернее — часть правды.

Я закончил рассказ, наступила тишина. Лена переваривала услышанное, потом заплакала навзрыд.

— Ты чего, Лена? — я погладил ее по вздрагивающему плечу. — Какая любовь… Жалко их… Я и не знала. Расскажи еще.

— Поздно уже, Лен, устал я, спать хочу.

— Завтра расскажешь?

— Конечно.

Я поцеловал ее и почти сразу уснул.

А дня через три на базаре я услышал от лавочников о чудесном явлении ангела, об освобождении пленных. В пересказах мои приключения обросли невероятными подробностями — вокруг головы ангела сиял нимб, в воздухе чувствовалось благоухание, а раны ратников и полоняников необъяснимым образом зажили.

Я охал и ахал, слушая россказни, посмеиваясь в душе. Но на следующий день весь город уже гудел, в каждом доме только и обсуждалось невиданное доселе чудо. На место явления чуда уже собиралась отправиться группа паломников. О сожженном воеводе никто не вспоминал добрым словом — все говорили о каре небесной.

Дома Ленка мечтательно проговорила: — Вот бы хоть одним глазком посмотреть на ангела!

Я чуть не поперхнулся за столом. Ничего себе, заварил я кашу!

В церкви усилился приток желающих помолиться и сделать пожертвования — ничто так не укрепляет веру, как свидетели чуда. Мне кажется, в дальнейшем не стоит вторгаться в эту деликатную сферу — как бы себе хуже не сделать. Освободил пленных — может быть, и Божьим промыслом, — и хватит. Не то Отец Небесный покарать может все-таки — все мои способности и странности исчезнут, чего бы мне вовсе не хотелось.

А вообще интересно жить в другое время — жизнь насыщеннее, ярче и опасней. Никаких мирных забав вроде дайвинга или виндсерфинга не надо, адреналина в крови и так хватает.

Размеренная жизнь продолжалась недолго. В один из дней к моему двору подскакал на взмыленной лошади Иван Крякутный. Я находился во дворе.