Мирабель ахает.

– Знаю, мне не положено, но я просто заснула! А когда проснулась, река всё запрудила, потому что я не успела её подкопать, как надо, и... Я тебя подвела, бабуль. – Беру бабушку за руку. – А потом эти ослики опять разбрелись по кукурузному полю, и я хотела их собрать, но они стали что-то такие тяжёлые...

Показываю на деле – тяну и тащу камень. Лицо заливает пот от усилия... Или от паники?

Бабушка сверлит взглядом Мирабель.

– Это ты ей что-то такое посоветовала, м-м?

– Я... э-э...

Бабушка, конечно, тоже волнуется, понятно.

Всё, больше не могу. Пусть это грубо, пусть это по-детски, но я вырываюсь и бегу к себе в комнату.

– Так ты с ней сегодня разговаривала? – слышу за спиной допрос бабушки, пока взбегаю по ступенькам. Но прежде чем Мирабель успевает ответить, раздаётся звон церковных колоколов. Пора. Бабушка откашливается и сообщает:

– Мне надо к Гузманам. А насчёт этого дела... Смотри, никому ни слова!

Никому ни слова? Странно, думаю я себе, открывая дверь в свою комнату.

– С Луизой всё в порядке, – уже более мягким тоном заверяет мою сестру бабушка. В порядке? Я даже этот тупой камень не могу поднять! Но звучит так, точно она скорее себя пытается успокоить. – В конце концов, не стоит сеять панику в семье. Сегодня такой важный день!

Сеять панику? Захлопываю дверь за собой. Теперь точно ясно, что для паники есть причины.

ПРОНЕСЛО! Надо же мне было наткнуться на бабушку – кусочки видения выпали из мочилы прямо при ней! Едва успела подобрать последний, пока она не заметила. Прямо у её ноги лежал! Видела б она, что у меня в мочиле, мне бы точно досталось! Но я не боюсь. Перед глазами встаёт сегодняшнее происшествие с Луизой. Это ж подумать только, Луиза – без сил? Луиза – плачет? Скорее к себе в комнату, надо же посмотреть видение. Надо сложить кусочки вместе. Разобраться, что они значат. Надо вернуть роду Мадригаль былую славу!

У себя в детской плюхаюсь на кровать, так что пружины скрипят. В голове каша. Луиза устала? Меня вынес пескопад? Бабушка... Ладно, у бабушки с виду всё вроде как обычно. Но что моё лицо делает в видении дядя Бруно?

Сажусь на кровати по-турецки и раскладываю вокруг себя кусочки мозаики. Так, эти сюда. Или сюда? Вот бы получилось их расшифровать... Закрываю глаза.

– Дядя Бруно, почему в твоём видении моё лицо? – спрашиваю вслух. Может, когда открою глаза, то – хон! – а передо мной ответ...

Вместо этого передо мной стоит в дверном проёме тётя Пепа с грозовой тучкой над головой.

– Фу-ты, тётя, – смущённо выдавливаю я и поспешно подминаю под себя кусочки мозаики на покрывале.

– Извини, хотела вот к тебе за последними вещами Антонио заглянуть, подхожу – и слышу, звучит это имя... – На последнем слове тётя Пепа уже готова разразиться Слышатся раскаты грома. – Замечательно! Теперь у меня начинается морось. А где морось, там, глядишь, и дождик. А где дождик, там уж и ливень, а потом и... – И она пытается отмахнуться от тёмной тучки над головой, вытолкать её за дверь детской. – Шу, ясно-ясно-ясно, пошла прочь...

Кажется, тётина мантра начинает действовать, и тучка рассеивается. Смотрю на тётю с прищуром и решаю поинтересоваться: