Девушка тихонько побарабанила пальцами по стеклу.

Арес ей улыбнулся и немного приподнял руку.

Сердце тоскливо сжалось. Алина увидела, что юноша нагнулся и что-то пишет на земле. Когда он выпрямился, девушка прищурилась и смогла прочесть свое имя. Арес вновь наклонился и поместил его в большое сердце.

Мимо прошла стайка школьниц, толкая друг друга локтями, они указали на нарисованное сердце, а потом на окно и, хихикая, убежали.

Арес не обратил на них внимания, Алина чувствовала на себе его пристальный взгляд, и от ее взволнованного дыхания стекло покрывалось белой дымкой, на которой девушка нарисовала ногтем улыбающуюся морду волка.

Юноша опустил голову, только тогда Алина сообразила, что он мог неправильно истолковать ее жест. Она быстро обвела волка сердечком и выбежала из комнаты.

Спустя сорок пять минут девушка вышла из подъезда, затем из арки, обогнула дом и приблизилась к скамейке, на которой сидел Арес.

Он встретил ее совсем не так, как она ожидала.

– Зачем ты вышла одна! Тебе мало? – воскликнул юноша, вскакивая и указывая на обмотанную шарфиком шею. – Ты хоть представляешь… – Он осекся, увидев у нее в руке прозрачный пакетик с печеньем в форме полумесяца.

А Алине ее поступок вдруг показался ужасно глупым, она даже рассердилась на себя и мысленно обругала «наивной дурой».

Арес поймал пущенное в него печенье и, смущенно потупившись, признался:

– Я боюсь за тебя. Элиас мог появиться, пока ты обходила дом.

– Но не появился. Будем жить дальше? – Она круто развернулась, чтобы уйти, но он ухватил ее за рукав пальто и усадил к себе на ногу. Но и тут она возмутилась:

– Не нужно со мной обращаться как… как с куклой!

Он разжал объятия.

– Прости.

Она злилась на него, но больше на себя, не способную думать ни о чем другом, кроме как о голубоглазом оборотне.

– Я провожу тебя. – Арес потянулся к ее локтю, но вовремя вспомнил ее упрек про куклу и резко отдернул руку, спрятав ее в карман куртки.

Алина нехотя поплелась следом. Она надеялась, что они немного побудут вместе, погуляют, но говорить ему об этом теперь не хотелось.

– И скоро тебе наскучит сидеть под моим окном? – не удержалась от язвительного тона Алина, останавливаясь у дверей парадной.

– Никогда, – коротко ответил Арес.

– Ну конечно, – недоверчиво фыркнула она.

– За одиннадцать лет не надоело, и теперь ничего не изменится, – твердо сказал он, пристально глядя на нее.

Ей стало так неловко, что даже глаза было стыдно на него поднять.

– Я нервничаю, – пробормотала Алина, – там, в комнате, я почему-то не могу ничем заниматься… все думаю… думаю, обо всем, что случилось.

Арес осторожно привлек ее к себе и, как маленькую, погладил по голове.

– Так много слов на свете и так мало нужных… я не могу тебе врать, будто все будет хорошо, я сам этого не знаю. Я уже допустил промах, и теперь… у тебя есть это, – он осторожно коснулся шарфа на ее шее. – Каждая ошибка будет стоить все дороже.

– Мы могли бы побыть вместе? – нерешительно спросила девушка.

– Конечно. Сколько захочешь.

Они гуляли по Невскому, заглядывая в витрины, болтая ни о чем и обо всем сразу. Печенье быстро закончилось, Арес купил разноцветную кукурузу, а потом веер из разноцветных леденцов, застенчиво сообщив: «Я читал в книгах, как нужно ухаживать за дамами».