Можно сделать репортаж о разгроме пары конвоев и потоплении их транспортных судов. О сдаче в плен подлодок и крейсера «Шеер». Показать, как немецкие матросы и офицеры добровольно, с радостью сдаются в плен, обнимаются с нашими матросами, как живут в лагерях, работают на верфи вместе с нашими рабочими на победу над их ненавистным фюрером. Скоро будет много кинокадров и фотографий о пленных армии Паулюса, о его разбитой армии. Какие будут отличные виды мерзлых вояк в придонских степях. Листовки разбросать над Германией, иначе Гитлер долго будет скрывать от своего народа эту катастрофу. С нашей помощью они и услышат ропот своего народа.

– Насчет фильмов хорошо придумано. И союзникам обязательно покажем. Вот сегодня и начинай монтировать, подбери фотографии, тексты для листовок. Вот только еще Паулюс не в плену.

– Пока и другого материала хватит, а когда его разобьем, а разобьем мы его обязательно… Вот только в этой истории может что-то пойти по-другому?

– То есть как по-другому.

– Паулюс может и погибнуть или сбежит и бросит своих солдат, попадет в плен. Еще надо будет съездить в Молотовск, разыграть с немцами их добровольное пленение и работу на верфи. Ну, это мы устроим.

Москва, Кремль

Иосиф Виссарионович Сталин читал.

В эти дни он, при всей своей загруженности, неизменно выделял для этого два-три часа ежедневно. Информация, пришедшая от потомков, бесспорно, относилась к разряду важнейших.

Он оценил компьютеры, установленные пока здесь, в специально выделенном помещении, куда имел доступ, кроме охраны и техников, он один. Эти новые для него приборы оказались очень просты в пользовании. Только двигать по столу эту «мышь» ему было труднее, чем листать страницы.

Военно-техническую информацию, описанную в каталоге наиболее подробно, он бегло просматривал, чтобы составить представление и запомнить, что есть в наличии, чтобы потом озадачить специалистов. Намного важнее оказалось понять, что представляют собой товарищи потомки.

А потому, заглянув в «Историю Великой Отечественной войны 1941–1945» и убедившись, что на фронте в ближайшие дни не случится никакой катастрофы, он с чувством удовлетворения просмотрел кадры 9 мая сорок пятого, День Победы и знамя над Рейхстагом. Затем он погрузился в изучение политической истории второй половины XX века и духовного мира потомков, отраженного в их художественной литературе и фильмах.

Несколько книг прочел вдумчиво и внимательно, даже делая по привычке пометки карандашом на бумажной книге. Несколько отложил в сторону или запомнил названия, про себя отметив – обязательно вернуться позже, когда будет время. Большинство просмотрел для общего впечатления. Прослушал музыку, решив что-то выпустить в эфир. Узнать, кто из музыкальных светил сейчас в Москве, и отдать обработать магнитофонную запись для дальнейшей передачи на радио. Поскребышева озадачить, чтобы взял на контроль.

Свой некролог – «5 марта пятьдесят третьего умер Вождь и Учитель» – прочел спокойно: все мы смертны! Зато приступ бешеной ярости охватил его от речи Хрущева на XX съезде. «Вот, значит, как, решил меня, как иудушку Троцкого, стереть, ошельмовать, отовсюду вырезать, чтобы памяти не осталось? Вот после чего все под откос покатилось, сначала чуть-чуть, затем быстрее, и кончилось двуглавым орлом? Ты, Никитушка, не меня грязью облил. Я-то уже умер, мне все равно. Ты, тварь, руку поднял на то, ради чего я жизни не жалел, своей и чужой, и что надеялся на века оставить! На Идею воспитать Народ. Все испохабил, мразь, и ведь трех лет не прошло!»