– И вы все это разглядели с расстояния в двадцать ярдов?

– Таковы преимущества дальнозоркости. К тому же рисунок был довольно крупным.

– И у вас нет никаких сомнений? Возможных вариантов, пробелов или догадок?

– Ни малейших.

– Я думаю, что из вас получится превосходный свидетель.

Миссис Солтер принесла ленч на стол. Она сделала салат в деревянной миске. Миска потемнела от времени и масла, салат был из листьев и разных овощей, к которым она добавила тунца из консервной банки и яйца, сваренные вкрутую, все еще теплые. У Джанет Солтер были маленькие руки, бледная тонкая кожа, аккуратно подстриженные ногти. Она совсем не носила драгоценностей.

– Сколько посетителей находилось в ресторане в это время? – спросил Ричер.

– Пять плюс официантка.

– А кто-нибудь еще видел, что происходит?

– Думаю, все видели.

– Но?

– Потом они сделали вид, что смотрели в другую сторону. Тех, кто живет к западу от города, хорошо здесь знают и боятся. Уже одно то, что они не похожи на других, пугает местных жителей и вызывает у них постоянную тревогу. На практике они не причиняют нам вреда. Мы сосуществуем в условиях «холодного нейтралитета». Однако я не стану отрицать присутствие скрытой угрозы.

– Вы помните армейскую базу, которую там строили? – спросил Ричер.

Джанет Солтер покачала головой:

– Шеф Холланд и мистер Петерсон множество раз задавали мне этот вопрос. Но мне известно не больше, чем им. Когда лагерь строился, я уезжала учиться в университет.

– Говорят, базу строили несколько месяцев. Дольше, чем один семестр. Неужели вы ничего не слышали, когда вернулись в город?

– Я училась за морем. И поездки стоили дорого. Я не возвращалась домой на каникулы. Более того, я отсутствовала тридцать лет.

– А где именно вы учились?

– В Оксфордском университете, в Англии.

Ричер промолчал.

– Я вас удивила? – спросила Джанет Солтер.

Ричер пожал плечами:

– Петерсон сказал, что вы были учителем и библиотекарем, и я решил, что вы закончили американский университет.

– Мистер Петерсон, как и всякий уроженец Южной Дакоты, испытывает отвращение ко всему возвышенному. Так или иначе, но он совершенно прав. Я была учительницей и библиотекарем, преподавала библиотечную науку в Оксфорде, потом помогала управлять Бодлианской[6] библиотекой, а когда вернулась в Соединенные Штаты, руководила библиотекой Йельского университета. После выхода на пенсию вернулась домой в Болтон.

– Какова ваша любимая книга?

– Такой нет. А ваша?

– И у меня такой книги нет.

– Мне все известно о кризисном плане в тюрьме, – сказала Джанет Солтер.

– Мне сказали, что он ни разу не приводился в действие.

– Однако можно себе представить – в особенности с учетом всех обстоятельств, – что рано или поздно это произойдет.

Платон пропустил ленч, что было для него редкостью. Обычно он любил ритуал, состоящий из трех блюд. Его персонал вовремя все приготовил, но Платон так и не пришел. Вместо этого он быстро шагал по извилистой дорожке, ведущей вдоль кустарника, по своим владениям и разговаривал по сотовому телефону. Его рубашка потемнела от пота.

Его человек в УБН делал обычную проверку расшифровок записей подслушанных разговоров и позвонил, чтобы его предупредить. Платон не любил таких предупреждений. Он любил решения, а не проблемы. Его человек в УБН это хорошо знал и уже успел связаться с коллегой. Предотвратить арест злополучного русского было невозможно, но оставался шанс притормозить процесс и сначала провести сделку, чтобы деньги благополучно растворились в воздухе, а Платон разбогател и не пострадал. Всего лишь за стоимость четырехлетнего обучения в колледже. У коллеги имелся шестнадцатилетний сын и полное отсутствие сбережений. Платон спросил, сколько стоит колледж, и, следует отметить, что ответ его слегка шокировал. За такие деньги можно было купить вполне приличный автомобиль.