– С ума сошел? – удивилась Катя.

– Иначе нам крышка, – закричал я, не тратя времени на пустяки вроде объяснений.

– Если сунемся туда, тогда нам точно крышка, – произнесла Катя то, о чем я и сам догадывался.

– Выбора нет, – резюмировал я. – Или пробиваемся туда, или гибнем.

Девушка обреченно пожала плечами:

– Помирать, так с музыкой.

Она со щелчком вставила новый рожок.

– С хорошей музыкой.

– Музыка что надо, – хмыкнул я и повертел в руках случайно найденную на одном из трупов «лимонку». – Сойдет для аккомпанемента?

– Еще как, – подтвердила Катя. – Лишней для меня не найдется?

– Чего нет, того нет, – с сожалением сказал я. – Граната одна, и это наш единственный шанс. Приготовься. Мотаем отсюда, как только она разорвется. Лишь бы осколками не посекло.

– Двум смертям не бывать, – махнула рукой девушка.

– Это точно, – согласился я, вжимаясь в колонну. – Я засек, где у них пулемет. Попробую достать его гранатой. Кидаю на счет три.

Я дождался короткой паузы, когда големам надоело изводить патроны, высунулся из импровизированного укрытия и метнул «лимонку». Она была обязана угодить в нужное место, что, собственно, и произошло. Бухнул взрыв.

– Пошли! – крикнул я.

Мы вылетели из-за колонн, стреляя в белый свет как в копеечку. Автоматные очереди слились в один непрерывный звук. Это была настоящая психологическая атака, очень рискованная, да что уж там – катастрофически рискованная. Но дуракам везет. Мы прошли сквозь цепочку големов, как нож сквозь масло, и, перед тем как оказаться у них за спиной, отправили к праотцам еще пять-шесть чересчур возомнивших о себе особей.

Патроны были почти на исходе, но я не пожалел парочку на то, чтобы разнести в пух и перья огромный амбарный замок на кованых воротах. Они весили, наверное, с тонну, но мы распахнули их, даже не вспотев. И замерли. Перед глазами предстал настоящий концлагерь с мини-вышками, колючей проволокой, бараками и, кажется, крематорием.

Я словно увидел перед собой ожившие кадры из «Обыкновенного фашизма». Говорят, что это довольно тенденциозный, не до конца объективный фильм, но, если хотя бы десятая часть его – чистая правда, нам есть за что ненавидеть выродков этого толка.

Охраны здесь не было. Скорее всего, их бросили затыкать пробитые нами в обороне големов бреши. Зато насмотрелись мы на всякое другое: высушенные трупы людей без единой кровинки, приготовленные к разделке еще живые тела и изможденные взгляды узников, которые, тем не менее, светились надеждой.

– Мать твою! – в сердцах выругался я.

На душе будто кошки нагадили. Гребаные вампиры – големы показались мне в тот момент еще отвратительнее, чем раньше.

Мы закрыли ворота за собой. Некоторое время они послужат преградой для устремившихся в погоню уродов.

– Все в порядке! – прокричал я, подойдя к колючке. – Мы пришли, чтобы освободить вас.

– Вас много? – откликнулся кто-то из узников.

– Всего двое, – с грустью констатировал я. – За нами погоня, поэтому мы рассчитываем на вашу помощь. Вместе мы сумеем разобраться с этой сволочью.

– Выпустите нас! – Толпа приблизилась.

Люди прильнули к проволочному ограждению, хватали колючки руками, пытались порвать их, не обращая внимания на боль и окровавленные пальцы.