Впрочем, в последнее время она волновалась из-за всего. Жена Василия Ивановича работала машинисткой в издательстве, выпускавшем книги для детей. Казалось бы, не может быть места тише и приличней, но и в издательстве случались склоки и сведения счетов, приводившие Зинаиду Александровну в ужас.

В еще больший ужас она пришла, когда дочь, насмотревшись фильмов, решила стать актрисой. Василий Иванович никак не мог считаться домашним деспотом, но он все же был музыкантом, имел понятие о театральной среде, и при мысли, что его дочь в ней окажется, испытывал смятение. В конце концов удалось склонить Нину к компромиссу, и она, к облегчению родителей, провалившись на актерском факультете, поступила на театроведческий. Само собой, соседи обсуждали ее выбор — каждый со своей точки зрения.

— Сейчас все образованными стать хочут, — зловеще молвила бабка Акулина. — А зачем, и сами не знают.

— И кем же вы будете, когда кончите курс? — полюбопытствовал Ломакин, прищурившись.

— Театр — это хорошо! — одобрил Семиустов. — Некоторые драматурги такие авторские загребают…

— Но она же не пьесы писать будет, — вернула Семиустова на землю супруга, — и потом, не все драматурги купаются в золоте…

— Я иногда делаю прически актрисам, — сообщил парикмахер. — Но работать в театре я бы не стал!

Родионов сказал, что он вообще не понимает, что такое театроведение. Доротея Карловна попыталась объяснить, но не слишком преуспела. Позже Таня Киселева, курившая в коридоре папироску, спросила у Нины:

— И зачем тебе учиться? Только время зря тратить. Хочешь, я тебя в ресторан устрою, официанткой. И продукты, и чаевые, и публика приличная.

— А что же ты сама не идешь? — быстро спросила Нина. Она не считала себя снобом, но мысль о том, чтобы разносить тарелки, была отчего-то не слишком приятной.

Таня хихикнула.

— Меня Митька не пускает, — сообщила она. Митькой звали ее ухажера. — Ревнивый, боится — я там мужика себе найду.

Не удержавшись, Нина пересказала родителям разговор с продавщицей мороженого, и эффект превзошел все ее ожидания. Василий Иванович подпрыгнул в кресле, и глаза у него стали такие же круглые, как в тот исторический момент, когда Нина объявила о своем желании стать актрисой.

— Чтобы моя дочь была подавальщицей? Ни за что!

А Зинаида Александровна, немного придя в себя, посоветовала Нине вообще поменьше общаться с Киселевой.

— У тебя все равно нет с ней ничего общего! — заявила мать. — Зачем она вчера приходила?

— Спрашивала Дюма, я ей второй том «Виконта» дала.

При всей своей практичности и приземленности, Таня обожала романтические книжки, и больше всего ей нравился бессмертный Дюма. Она всерьез переживала за его героев, спрашивала у Нины, что будет дальше, и тут же умоляла ничего не говорить, потому что это испортит ей сюрприз.

Зинаида Александровна сгоряча хотела было требовать, выражаясь языком дипломатов, полного разрыва отношений, но одумалась. В благодарность за книги Таня не раз и не два приносила дефицитные продукты, которые доставала через своего Митьку и которые просто так было не купить. По лицу мужа Зинаида Александровна поняла, что он думает о том же.