Схватки завязываются в кухне, продолжаются в столовой…

в коридорах…

в спортивном зале…

в спальных комнатах…

Летчики — кто успел натянуть мундир, кто нет — отчаянно отстреливаются, дерутся врукопашную.

Занге в бункере продолжает наблюдение в перископ. Он видит, как советские бойцы залегли под огнем минометов и артиллерии вокруг стартовой площадки, как падает от близкого взрыва одна из ракет… Докладывает по телефону:

— Операция по уничтожению отряда Млынского началась, группенфюрер!..

Вольф за столом.

— Отлично, Занге, — говорит он в трубку.

В это время звонит другой телефон. Адъютант Крюгер передает трубку Вольфу. Тот мрачно выслушивает новое сообщение, наконец холодно произносит:

— Я требую принять все меры и отразить нападение. Скоро я сам буду у вас… Алло! Алло!.. — Он швыряет трубку Крюгеру и продолжает разговор с Занге, но уже суровым тоном: — Поздравляю. Атакован объект «Хайделагер». Только что с ним прервана связь. — Торопливо бросает адъютанту: — Соедини меня с фон Хорном!.. Да, я слушаю, Занге! Я же приказал тебе не начинать, пока Млынский не втянет все свои силы! Все! Увяз не Млынский, а ты! — Вольф бросает трубку и берет другую, у Крюгера. — Генерал? Операция началась… Благодарю. Я требую еще один полк… Да поймите же наконец, что это дело государственной важности!..

Бойцы отряда Млынского — в коридорах замка. Иванов, Мгеладзе, а следом за ними Млынский и Ерофеев с боем пробиваются по лестницам наверх, взламывают высокие двери и неожиданно оказываются в просторном рыцарском зале, переоборудованном в класс, где тренировали летчиков-смертников. Здесь стоят тренажеры с самолетами-ракетами Фау-1 в натуральную величину. Перед каждым — объемные макеты Москвы, Ленинграда, Куйбышева, Челябинска, Свердловска, Горького с основными ориентирами. На стенах — плакаты и схемы наведения ракет, запускаемых с бомбардировщиков.

Все остановились на секунду, пораженные этим парадом смертоносной техники.

— Что ж это за хреновина? — спросил Ерофеев. — Бомба или самолет?

— И то и другое, Ерофеич. Что-то вроде торпеды, только крылатой, — поясняет Иванов, который, не теряя времени, снимает приборы наведения с ракеты-тренажера.

— А кабинка зачем?

— По спецзаказу. Человека в нее сажают, он наводит бомбу на цель…

— А сам?

— А сам погибает, — подтверждает Млынский. — Поторопитесь с разборкой, старший лейтенант.

Млынский с Ерофеевым выходят в коридор. Навстречу солдаты тащат опечатанные сургучом железные ящики.

— Осторожней с приборами, — предупредил их Млынский.

Лейтенант Ковалев и несколько сержантов в комнате со взорванной железной дверью потрошили сейфы и, мельком проглядев бумаги, набивали ими вещмешки.

— Секретные документы, товарищ полковник! — доложил Ковалев.

На лестнице Млынскому и Ерофееву встретился Радкевич. На голове его белела повязка.

— Товарищ полковник! Остатки гарнизона и летчики-смертники заперлись в подвалах замка.

— Так…

— Предложили сдаться — отказались. Разрешите рассчитаться с ними?.. За Варшаву…

Млынский кивнул.

Ерофеев — в дверях, на которых нарисованы два нуля.

— И что за нули? Тоже небось секретная часть…