— У тебя все готово?

— Еще несколько часов — и ловушка захлопнется… Сигналом к общему выступлению будет взрыв установок в тот момент, когда Млынский решит, что они уже у него в кармане.

— Хорошо. — Вольф встал из-за стола и подошел к карте. — Только не тяните с полным окружением. Не тяните, Занге. Время работает против нас. Охрана объекта «Величка» усилена?

— Так точно, группенфюрер. Мышь не проскочит…

На въезде у ворот в особую зону охранники тщательно проверяют документы Шумского. Вернув документы, открыли ворота, и, как только машина проехала, один из них позвонил кому-то по телефону из будки КПП…

Машина проехала мимо складов, через железнодорожный переезд, неподалеку от которого стояло несколько пассажирских составов с красными крестами на вагонах, и остановилась у небольшого двухэтажного дома.

Рыжий высокий шарфюрер открыл дверцу машины и приветствовал Шумского:

— Хайль Гитлер!

Небрежно вскинув руку в ответ, Шумский прошел в здание.

Рыжий шарфюрер проводил его в кабинет, сам стал у двери.

— Нас предупредили из Берлина о вашем приезде, однако штурмбанфюрера Занге сейчас нет на объекте, и вам придется подождать…

Шумский повесил плащ и шляпу, прошел к столу.

— У меня слишком мало времени, чтобы ждать, шарфюрер, и слишком важное дело. Доставьте сюда документацию и позаботьтесь, чтобы мне никто не мешал!

Поколебавшись, шарфюрер вышел, оставив открытой дверь.

Шумский приблизился к окну, забранному толстой решеткой. Во внутреннем дворе виднелись ряды продолговатых длинных ящиков. Их бережно и аккуратно грузили в пассажирский вагон с красным санитарным крестом.

В кабинет вернулся шарфюрер с двумя большими картонными папками и в сопровождении худой остроносой блондинки в эсэсовской форме. Шумский сел за стол, раскрыл, не снимая перчаток, первую папку и вопросительно взглянул на оставшихся в кабинете рыжего эсэсовца и его спутницу.

— Согласно инструкции по хранению документов группы А-1, унтершарфюрер Фогель должна все время находиться при них, — сказал рыжий эсэсовец.

— На каждом объекте свои порядки, — усмехнулся Шумский и повернулся к блондинке. — Разрешите курить, унтершарфюрер?

— Пожалуйста, — сухо сказала она и села напротив Шумского.

У дорожной развилки отряд Млынского разделился на две группы.

Солдаты стараются идти не производя шума. Ноги лошадей обернуты мешковиной.

Отдельной колонной движутся партизаны.

У развилки стоят Млынский, Алиев, Озеров, Иванов и командир польских партизан Радкевич. Чуть в стороне Стась и Ерофеев держат поводья оседланных лошадей.

— Сверим часы. — Млынский и Алиев сомкнули запястья со светящимися циферблатами. — Точно. Значит, мы начинаем через полчаса после тебя.

— Ни пуха ни пера, — говорит Алиев.

— К черту не посылаю, сам идешь к нему в зубы, Гасан. Будь осторожен, еще раз прошу. Не нравятся мне все эти «охотнички» из СС и санитарные обозы неизвестно откуда…

— Я буду осторожным-осторожным, — улыбается Алиев.

— Первый сеанс связи в пять и дальше— через каждые четверть часа.

— Есть!

— Ну… — Млынский обнял Алиева.

На опушке леса, за деревьями, откуда хорошо видна площадка с ракетами и часовой, лежат разведчики, Алиев, Озеров, Лукьянов и сержант Косых.