Меня же она называла на русский манер – Люсей. Иногда она звала меня немного странно, вот так: «Люськ! А Люськ!», и при этом задорно, но по-доброму улыбалась. И я понимала, что эта суровая женщина относится ко мне тепло и искренне, как к настоящему другу.

С тех пор как мной заинтересовался этот туземец, с которым я так неосмотрительно решила однажды потанцевать, Марина стала откровенно намекать мне на «замужество», неизменно наталкиваясь на мой решительный протест. Я вообще не собиралась «вступать в семью» – именно так я это называла. А уж жить с неграмотным мальчишкой-дикарем – это просто нелепо! Я даже не пыталась представить себе возможные перспективы – для меня такой союз был за гранью возможного. Однако Марина отчего-то придерживалась другого мнения.

Вот и в это утро она снова завела этот щекотливый разговор, которого я бы предпочла избежать.

– Пойми, Люся, ты молодая здоровая женщина, – говорила она, стоя ко мне спиной и перебирая в шкафчике бутылочки и флаконы, – тебе нужно рожать детей…

– Никто не сможет убедить меня в том, что рожать детей – мое главное предназначение, которое я просто обязана выполнять, – отвечала я, уже заранее примерно предполагая содержание дальнейшего диалога. В это время мои руки были заняты тем, что проводили влажную уборку, протирая поверхности в нашем докторском кабинете.

– А какое же твое предназначение? – она повернулась и теперь внимательно наблюдала за мной. В ее взгляде явно прослеживалась ирония.

– Предназначение – это вздор, – твердо отвечала я в полном соответствии со своими феминистскими убеждениями, стараясь только не заходить слишком далеко и не быть чересчур многословной, – человек вправе строить свою жизнь так, как ему нравится.

– А я считаю, что как раз это вздор. Жизнь человека непредсказуема, и часто он ничего не может поделать с обстоятельствами. Можно, конечно, пытаться строить жизнь в соответствии со своими взглядами, но не следует забывать, что все мы подвластны воле некоего провидения, которое может разрушить все наши планы и всю нашу жизнь в один миг… Разве с тобой не так произошло?

Этими словами она затронула в моей душе болезненные струнки, напомнив об утраченном, которого мне было все же жаль. Глаза ее смотрели внимательно, пытливо, словно нащупывая во мне то, что приблизило бы мое мировоззрение к ее собственному. Что я могла ей ответить? Мои соратницы не признавали никакой воли провидения. Они говорили, что причины всех бед – в самом человеке, и если обстоятельства вокруг него сложились неблагоприятным образом, значит, он сам непроизвольно их создал, дав где-то слабину или сделав что-то неправильно.

Но я не создавала этих обстоятельств. Я оказалась здесь случайно. Случайно! Я не могла этого предотвратить. Да-да, со мной произошло невозможное… Но если оно все же произошло, значит, не такое уж оно и невозможное? А если подобное случается, значит, случается и многое другое, пусть и не столь экстраординарное. Так, выходит, я шла тропой заблуждений? И, может быть, пора наконец отбросить внушенные идеи и открыться миру во всей своей первозданной беззащитности? Как же это больно и тяжело… Ведь мне придется снова почувствовать себя слабой и сполна осознать, что не все зависит от моей собственной воли. Что же касается предназначения, то об этом надо еще подумать. Но в моем мозгу уже почти сформировалась мысль о том, что в кажущемся хаосе случайностей именно Предназначение должно все упорядочивать на свой, плохо мне знакомый манер…