На урок я пришел с опозданием, разбитой губой и порванным карманом. От учителя получил невеселую запись в дневник, но коллекция Олега в тот раз была спасена.
Жирдяя раскулачили несколькими неделями позже…
Я никогда не считал себя трусом, но и на рожон особенно не лез. Бывали ситуации, в которых предпочитал стоять в стороне. Но не зря говорят, что раз в год и палка стреляет. Случались в жизни и такие моменты, когда внутри — раньше мысли, помимо воли — возникало что-то толкающее на необдуманные поступки. Иногда я о них жалел, иногда — нет.
Сейчас не было времени даже на осмысление.
Мелькали ветки, качались перед носом сугробы.
Меня мотало из стороны в сторону. Я тонул в снегу, спотыкался, падал, поднимался и бежал дальше. В голове невесть из каких глубин памяти всплыла хрипатая песенка Высоцкого: «Рвусь из сил я, из всех сухожилий, но сегодня опять, как вчера, обложили меня, обложили, гонят весело на номера».
Дыхание сбилось. Я промок до нитки. Зато ушел холод. Временно, конечно, но хоть так.
Григорий и его люди гнали меня, как зверя. Азартно, весело, предвкушая расплату за все. За бегство, за уведенных Яну и немца, за то, что скакали за мной столько времени, бросив общину и все дела.
Я снова кувырнулся в снег, поднялся на ноги и бросился, пригибаясь и ежась, через лес. Чувствовал я себя при этом загнанным волком, на которого открыли охоту. А чего еще было ждать?
Дурак решил поиграть в героя. Похвально, но только умнее он от этого не стал. Как дураком был, так и остался.
На мой доблестный выход из кустов Фарафонов среагировал мгновенно. С реакцией у большого человека все оказалось в порядке: обернулся на окрик, увидел, узнал, скомандовал. На все это у него ушли считанные секунды.
По счастью, у меня реакция тоже сработала как надо. А может не она, а инстинкт самосохранения. Во всяком случае, с места я рванул раньше, чем люди Фары успели сократить расстояние между нами.
Послышались крики, захлопали беспорядочные выстрелы. Я пригнулся и ломанулся сквозь лес, не разбирая дороги, а только чувствуя направление.
Сзади орали. Стрелять перестали почти сразу, а вот крики не смолкали до сих пор ни на минуту. Все, что мне пока удавалось, это сохранить отрыв. Увеличить его не получалось. А ведь у них Яна — явный балласт.
Видимо, преследователи разделились. Значит, надо сохранить разрыв и успеть нырнуть в червоточину прежде, чем догонят. Вряд ли Фара станет рисковать и лезть в червоточину группами. Если он возглавляет преследование, а Яна осталась с кем-то в арьергарде, то побоится потерять Яну. Если же остался с Яной, а меня гонит Толян сотоварищи, то не захочет оставаться без людей. Нет, в червоточину они пойдут только вместе. Значит, будут ждать.
Так что, если я успею, балласт сыграет свою роль, и фора у меня будет, пусть и небольшая. Оставалось надеяться, что немец со Звездой успели добраться до червоточины. А вот дальше у меня будет свой балласт, и скорость снизится критично. С Штаммбергером по лесам не побегаешь. Он и без этого вот-вот помрет.
Я зацепился ногой за что-то невидное под снегом и полетел вперед. На этот раз все вышло настолько неожиданно, что я растянулся по полной программе, смачно ткнувшись харей в сугроб.