Я кивнула, злясь на свое предательское горло и факт того, что в такой ситуации Ли меня успокаивал. Я была огорчена тем, что мне было настолько это нужно.

– У тебя есть что-нибудь, чем можно писать?

Я снова кивнула.

Мы сидели с ним вместе на каменном полу тюрьмы, разделенные решеткой, пока Ли прижимал лед к своему животу и разговаривал со мной, а я делала заметки. Он говорил мне об обязанностях, которые он выполнял в качестве Первого Наездника, и сообщал другую информацию. Ли рассказывал о дополнительных обязательствах, которые взял на себя в последние годы, проводя свои беседы с министерством и вооруженными силами. Говорил о контактных лицах, с которыми он связывался, описывал причуды каждой задачи, дополнительные меры, которые он любил принимать, чтобы убедиться, что работа была успешно выполнена.

Голос Ли был сдержанным, спокойным, устойчивым даже тогда, когда мое собственное дыхание становилось прерывистым.

Когда он наконец рассказал мне обо всем, что только мог вспомнить, он отдал мешок с почти растопленным льдом обратно. Он дрожал, его нога была влажной от воды, стекающей с мешка со льдом. Я вытащила из своей сумки одеяло, которое принесла с собой, и передала его через решетку. Он завернулся в него, пробормотав «спасибо». Я отдала Ли остальные вещи: подушку, спички, лампу, сегодняшние выпуски «Народной газеты», «Золотых ведомостей» и его копию «Аврелианского цикла» на драконьем языке. Его глаза закрылись, когда он забрал у меня книгу, словно только что получил благословение, и на мгновение наши пальцы соприкоснулись на книге. А потом контакт прервался, и мы оба поднялись на ноги.

– Я вернусь, как только смогу…

– Ты и так достаточно сделала. У тебя в приоритете сейчас другие вещи.

Я не стала спорить об этом.

– Есть ли что-то, что я могу принести?…

Ли начал качать головой, а потом остановился.

– Я не знаю, захочет ли он прийти. Но… Кор?

– Он еще не готов, Ли.

Ли сглотнул, и его лицо дрожало от усилий, которые он прикладывал для сохранения спокойствия.

– А… Крисса?

Как только он назвал ее имя, сжался, будто боясь моего гнева. Но то, что охватило меня, была не столько злость, сколько грусть, и не та, которую он предвидел. Потому что не было ничего более душераздирающего, чем мысль о том, что он даже сейчас находился в моей власти.

Я смотрела на него, стоящего в одиночестве в холодной, темной клетке и ожидающего любого поворота судьбы, на который он себя обрек. Я представила, что все изменится, что Крисса станет для него здесь светом во тьме, с ее смехом, улыбкой, нежным юмором и красотой, – она уничтожит бесплодное уродство этого места. Кто я такая, чтобы осуждать его попытки сбежать из этой темноты? Я пыталась сбежать из своей с помощью Дака многие годы. Мое сердце наполнилось любовью к Ли, и я сказала:

– Я удостоверюсь в том, чтобы она получила право посещения.

Ли, похоже, впервые за время нашего разговора был действительно близок к потере контроля над собой.

– Спасибо.

Крисса подошла ко мне у комнаты для переговоров, в которой я собиралась провести свою первую встречу в качестве командующего флотом. Я была удивлена, что ее приветствие никак не относилось к Ли.