Эмма уже потеряла счет этим бессонным ночам, но ни слабости, ни сонливости не было, наоборот, она чувствовала необыкновенный прилив сил.

В начале рабочего дня Дибнер заглянул в лабораторию, поздоровался со всеми за руку. Когда очередь дошла до Эммы, спросил:

– Как вы отдохнули, фрау Брахт?

– Спасибо, прекрасно. – Она стрельнула глазами, убедилась, что Герман достаточно далеко, и тихо произнесла: – Господин Дибнер, мне надо с вами посоветоваться, я давно обдумываю одну идею, по-моему, она заслуживает внимания.

– Ну что ж, напишите заявку, я с удовольствием познакомлюсь с вашей идеей, фрау Брахт.

– Заявка уже готова, она у меня с собой.

– Вот как? – Он взглянул на часы. – Зайдите ко мне сегодня, после шести.

Когда он удалился, Герман спросил:

– О чем ты так мило беседовала с руководством?

– Руководство интересовалось, как мы отдохнули в Венеции, – ответила Эмма.

После обеда группа отправилась в «вирусный флигель». Реактор Гейзенберга был почти готов. Там приходилось переодеваться в защитные костюмы. Эмма легко сочинила уважительную причину, чтобы остаться в лаборатории. Когда все ушли, она еще раз перечитала свою заявку и ровно в шесть открыла дверь приемной Дибнера. Никого, кроме секретаря, не было. Он поднял трубку, доложил о ее приходе и сказал:

– Фрау Брахт, господин директор примет вас минут через десять.

Эмма сидела неподвижно, тонкая папка лежала на коленях. В голове крутилось: «Сдвиг по энергии между уровнями три, десять, пятнадцать электронвольт. Телефон может быть неисправен. У аппарата в столовой несколько раз ломался механизм звонка. Частотный сдвиг между спектрами восемь гигагерц. Сказать польке, чтобы прекратила бренчать на фортепиано».

– Добрый вечер, милая Эмма.

Она увидела Вайцзеккера. Он только что вышел из директорского кабинета.

– Здравствуйте, Карл.

Для вопроса «Что вы здесь делаете?» щенок-философ был слишком хорошо воспитан и поэтому спросил:

– Как поживают львы Святого Марка?

– Отлично, – ответила Эмма.

Папка соскользнула с колен. Щенок-философ поднял. Конечно, ему хотелось заглянуть внутрь. Но ленточки были туго завязаны. Настолько туго, что Эмма не сумела распутать узелок, когда оказалась в директорском кабинете, и пришлось просить у секретаря ножницы.

Дибнер внимательно читал заявку. Эмма спокойно ждала. Наконец он положил листки на стол, взглянул на Эмму поверх очков.

– Поздравляю, фрау Брахт, идея блестящая. – Он откинулся на спинку кресла, открыл красивую деревянную шкатулку и вытащил сигарету. – Вы позволите?

– Да, конечно.

Он щелкнул массивной золотой зажигалкой, затянулся, задумчиво произнес:

– Электромагнитный метод при измененной траектории полета мог бы стать для нас прорывом, – он выпустил дым, помолчал, – но лишь в том случае, если мы найдем способ задать изотопам двести тридцать пять мощное дополнительное ускорение.

– Совершенно верно, господин Дибнер. Дополнительное ускорение. – Эмма заерзала на стуле. – Через пару недель я буду готова доложить вам, каким образом дать им крепкого пинка.

Дибнер рассмеялся.

– Крепкого пинка! Очень точно выражение. – Он стряхнул пепел. – Не терпится узнать, что именно вы придумали, фрау Брахт. Может, хотя бы намекнете?