Марина побледнела, заиграла желваками и стиснула парапет балкона с такой силой, что пальцы едва не свело.

Пауза затягивалась.

Наконец, собравшись с мыслями и поборов эмоции, она поинтересовалась:

— А что за видаки? Легионеры?

— Нет, государыня. Стрельцы. Те, что от Коломны к легиону отступили.

— Стрельцы? — неподдельно удивилась Марина. — И что же, стрельцы с легионом вместе воевали?

— Так и есть, — кивнул Шуйский.

— А покажи мне тех видаков. С тобой ли они пришли?

— Как есть со мной. Эй! — окрикнул кого-то в толпе Шуйский, и, не медля, вперед вышло несколько угрюмых личностей.

— Они?

— Они.

— И долго ли вы воевали с легионом? — обратилась к ним государыня.

— Так седмицу с гаком.

Марина еще больше удивилась. А потом начала задавать вопросы разные. И чем больше те говорили, тем яснее становилось: легион они видели издалека и понятия не имеют о том, как и чем он живет.

— Ясно, — подвела итог Марина. — И что же ты хочешь, князь? Просто печальную весть и сам принести мог. Зачем людей привел?

— Герай под Москвой. Скоро дожмет легион и на нас пойдет. Оборону крепить нужно.

— Так этим и занимаешься, как мне сказывают.

— Нам нужен царь, а не ребенок! — воскликнул кто-то из толпы.

— Да! Да! Да! — хором отозвались остальные в разные голоса.

— О каком ребенке вы речь ведете? — повела бровью Марина.

— Так о наследнике Дмитрия, о сыне его Иване, — ответил Василий. — Время лютое. Ребенку власть не удержать. Да и как ему править? Совсем несмышлен же.

— А тебе не ведомо, что в случае смерти мужа моего — я законная государыня?

— Людей-то не смеши, — усмехнулся Шуйский. — Муж твой умер. Так что тебе надлежит отойти от мирских дел и принять постриг, как и положено бабе.

— И кого же ты хочешь вместо меня поставить? — холодно поинтересовалась Марина. — Уж не себя ли?

— Я — законный Рюрикович. И то, что я с тобой говорю, — только лишь дань уважения Дмитрию. Так-то о чем беседы вести? Баба есть баба. Да еще ведьма, как сказывают. Радуйся, что уважение проявляем.

Марина внимательно, пристально посмотрела в глаза Василию Шуйскому, а потом, криво улыбнувшись, произнесла:

— Илья Семенович, арестуйте этого изменника.

— Есть, арестовать изменника, — козырнул командир преторианцев.

По цепочке пробежала серия команд. И десяток бойцов выступили из палат с клинками наголо, направившись к Шуйскому. А преторианцы, стоявшие на балконе, выступили вперед и заслонили собой императрицу. А то — мало ли?

— Ты что творишь?! Тварь! — заорал он.

— Тебя бы убить на месте следовало, — фыркнула она, — но как муж вернется — сам решит. Не хочу лишать его этого удовольствия.

— Какой муж?! Его убили!!! Убили!!!

— Ты выставил подложных видаков, не ведающих о легионе ничего. Я специально по быту их расспрашивала. Не могли они семь дней воевать вместе и не знать привычных в легионе вещей, которых не скрывают. На что ты надеешься? Ты думаешь, что приняв корону, станешь неприкосновенным для Дмитрия? Он же тебя растерзает!

— Дура! — выкрикнул Шуйский, прячась за людей и пятясь в глубину толпы. — Легион свой в боях с Гераем сточит или положит весь. А кроме тех псов кто за ним пойдет? Бояре, помещики да стрельцы? Ха! Ха! Ха! Нет! Они его уже на суку висящим грезят! Если выживет — все равно долго не протянет! Или ты думаешь, что быдло нечесаное его отстоит? Или купчишки вшивые? Да что они могут?!