Хотя, конечно, не фатально.
Вон при Роркс-Дрифт англичане встретились с зулусами без всяких пушек, не говоря уже о пулеметах. Сколько их там было? Полторы сотни. А противника? Около четырех тысяч. И ничего. Победили.
— Государь, — напряженно произнес Петр Басманов.
— Что? — произнес Дмитрий, сфокусировав взгляд на нем. — Боишься?
— Боюсь, — после некоторых колебаний сказал тот.
— Мы все боимся, — поддержал его Мстиславский. — Сила совершенно невиданная. Как ее побить?
— Взять оглоблю — да по хребту.
— Чего, прости?
— Петя, тебе не кажется, что ты повторяешься?
— Но…
— Там, под Смоленском, ты тоже говорил, что врагов слишком много и нужно отступать. Или забыл уже?
— Такое не забудешь.
— Правильно. А тут что? Снова их много?
— Но их действительно много…
— Сейчас зима. А значит, это не так плохо. Вот если бы дело было летом…
— Государь, о чем ты говоришь?
— Зима — значит, холодно. То есть тела тухнуть не станут. И можно будет спокойно, вдумчиво снять с них все ценное, а потом подготовить к погребению, не боясь преждевременного разложения и болезней всяких, с ней связанных. Одна беда — лошадей много побьем. Куда их девать? Мяса же прорва. Шкуры опять же…
— Дмитрий Иванович! — несколько нервно воскликнул Мстиславский. — Их не десять тысяч!
— Так и я не один. Или ты думаешь, что я с ума сошел? Да настолько, что пытаюсь покончить жизнь самоубийством в бою?
— Нет, но…
— Что «но»? Я знаю, что делаю, и прекрасно оцениваю свои силы. Поэтому мы сейчас снимаемся и идем навстречу Гераю. Уверен, он идет по твоему следу. Иначе не стал бы отпускать. Ему нужно разбить меня, после чего идти на Москву. Или думаешь, он рискнет оставить меня в своем тылу?
— Государь, ты уверен? — тихим, робким голосом спросил Петр Басманов.
— Конечно уверен! Сражение будет долгим, но ничего сверхъестественного от нас не потребуется. Просто чуть сложнее, чем обычно. Или ты забыл, как мы взяли Нарву, Ревель и Ригу? Или про тот большой корабль на рейде не помнишь?
Все ушли из палатки, а Дмитрий, сидя в раскладном кресле, задумался.
Катастрофа, что произошла под Коломной, не являлась чем-то удивительным и была вполне ожидаемой. Государь ждал, где и когда прорвет. Вот. Дождался.
Почему вообще так получилось, что именно помещики его предали? Многие не отозвались на сбор, а те, что согласились встать под его знамена, перешли на сторону противника. Из-за чего?
По его мнению, секрет крылся в старом камне преткновений — «греческих реформах», которые начали последовательно проводить еще при Иване III. Начав разворачивать институт помещиков, Великий князь выделял им землю в кормление. Но сама по себе она ничего не родит. Ну, кроме бурьяна. Для внятного кормления на ней должны сидеть люди, которые бы ее обрабатывали. И вот беда: земля разбежаться не может, а крестьяне — вполне. От чего разбегаться? Так от избыточно рьяного помещика, что дерет с них три шкуры. Тех тоже можно было понять. Иван III требовал от них не только самим являться на коне, при доспехе и оружии, но и с собой приводить ведомых. Этакое миниатюрное рыцарское копье. Одна беда, денег, как в том анекдоте, хватало только на водку. Просто потому, что и земли выделяли мало, и рабочих рук остро недоставало. Вот помещики и драли с крестьян три шкуры, а те, как несложно догадаться, пытались свалить подальше от такого благодетеля. Понятно, что дело государственное. Но им бы чего поесть. Да и жен с детьми накормить.