Определенное место, большее или меньшее, в зависимости от характера героев и ситуации, занимает интерьер, т. е, описание быта, куда входит облик дома, обстановка, мебель, словом, его убранство. В качестве примера приведем описание кабинета Онегина: «Изображу ль в картине верной // Уединенный кабинет, // Где мод воспитанник примерный // Одет, раздет и вновь одет? // Янтарь на трубках Цареграда, // Фарфор и бронза на столе, // И, чувств изнеженных отрада, // Духи в граненом хрустале; // Гребенки, пилочки стальные, // Прямые ножницы, кривые, //И щетки тридцати родов // И для ногтей, и для зубов».

Особенно подробно выписывается интерьер Н.В. Гоголем в поэме «Мертвые души»: «Покой был известного рода; ибо гостиница была тоже известного рода, то есть именно такая, как бывают гостиницы в губернских городах, где за два рубля в сутки проезжающие получают покойную комнату с тараканами, выглядывающими, как чернослив, из всех углов, и дверью в соседнее помещение, всегда заставленною комодом, где устраивается сосед, молчаливый и спокойный человек, но чрезвычайно любопытный» или: «Окинувши взглядом комнату, Чичиков кинул вскользь два взгляда: комната была обвешена старенькими полосатыми обоями; между окон старинные маленькие зеркала с темными рамками в виде свернувшихся листьев; за всяким зеркалом заложены были или письмо, или старая колода карт, или чулок; стенные часы с нарисованными часами на циферблате…»; продолжая осмотр внутреннего интерьера дома Коробочки, «Чичиков заметил, что на картинах не все были птицы: между ними висел портрет Кутузова и писанный масляными красками какой-то старик с красивыми обшлагами на мундире, как вышивали при Павле Петровиче».

Что касается пейзажа, то он может выполнять функцию интерьера, места действия, а может быть объектом наблюдения или эмоциональных переживаний героев. Давая картину ночи в начале повести «Тамань» и включая сюда некоторые детали быта, М.Ю. Лермонтов помогает представить обстоятельства, в которых пришлось оказаться Печорину в этом городе: «Полный месяц светил на камышовую крышу и белые стены моего нового жилища;… на дворе, обведенном отрадой из булыжника, стояла избочась другая лачужка, менее и древнее первой. Берег обрывом спускался к морю почти у самых стен ее, и внизу с беспрерывным ропотом плескались темно-синие волны. Луна тихо смотрела на беспокойную, но покорную ей стихию, и я мог различить при свете ее, далеко от берега, два корабля».

И «Княжна Мери» начинается с описания вида, открывавшегося из окна дома Печорина в Пятигорске, давая возможность увидеть обстановку, в которой будет протекать действие: «Вид с трех сторон у меня чудесный. На запад пятиглавый Бешту синеет, как «последняя туча рассеянной бури»; на север поднимается Машу к, как Персидская шапка, и закрывает всю эту часть небосклона; на восток смотреть веселее: внизу передо мною пестреет чистенький, новенький городок, шумят целебные ключи, шумит разноязычная толпа». На страницах той же повести, несколько позже» Печорин (здесь он рассказчик) прибегает к пейзажным моментам для передачи своего состояния: «Возвратясь домой, я сел верхом и поскакал в степь; я люблю скакать на горячей лошади по высокой траве, против пустынного ветра; с жадностью глотаю я благовонный воздух и устремляю взоры в синюю даль… Какая бы горечь ни лежала на сердце, какое бы беспокойство ни томило мысль, все в минуту рассеется; на душе станет легко, усталость тела победит тревогу ума. Нет женского взора, которого бы я не забыл при виде кудрявых гор, озаренных южным солнцем, при виде голубого неба или внимая шуму потока, падающего с утеса на утес».