– Что я скажу, то ты и сделаешь.

– Опять подставил меня? – Вопреки прозвучавшим словам, Громов почему-то казался довольным и, подойдя к столу Шилова, положил только что полученную от группы наружного наблюдения справку.

– В смысле? – спросил Роман, не глядя на бумагу.

– Установил слежку за работником прокуратуры. Да за это схлопотать можно неслабо! Ты почитай, почитай, что там написано. А улыбаться будешь потом…

Шилов прочитал и вздохнул:

– Чем дальше в лес, тем злее партизаны.

– И что делать прикажешь?

– Приказывать начальству примета плохая, Юрий Сергеевич.

Скрипнула дверь, в кабинет заглянул Скрябин. Заглянул и хотел уйти, чтобы не мешать разговору, но Роман махнул рукой:

– Стас, заходи. Юрий Сергеевич, вы не против? Это он наводку дал.

Громов кивнул.

Роман протянул Скрябину справку:

– На, прочти.

Стас сел за приставной столик и недоуменно прочитал вслух:

– Панова Александра Сергеевна, восьмидесятого года рождения… Ну, есть такая. Стажируется в прокуратуре у Кожуриной. А что?

– Это подруга Румына.

– Что, та самая?!

– Нет, Стас, другая. Их у него много. И все в одной квартире живут.

Подозрительно глядя на них обоих, Громов сказал:

– Может, вы поделитесь с начальством, кто такой этот Румын?

Роман кивнул Стасу: докладывай.

Скрябин порылся в папке, с которой пришел, достал компьютерную распечатку и листок с рукописными записями:

– Оля «пробила» его по школе. Связалась с военкоматом. Военком в том районе знакомый, помог по старой дружбе без запросов. И вот что мы получили… Грибов Анатолий Николаевич, семидесятого года рождения, уроженец славного города Бухареста. Военно-учетная специальность – инструктор взрывного дела. Две командировки в Анголу, уволен в запас по ранению. Снят с учета в связи с переездом в Рязань. По той же причине выписан с адреса. Рязань мне еще не ответила, но готов спорить, что он там и не объявлялся.

– Вольному стрелку якорь не нужен, – прокомментировал Шилов. – Разве только хата на ночлег. Желательно – под прокурорской крышей.

– Хата у нас есть. – Стас убрал обратно в папку бумаги. – Но что дальше? «Наружку» за прокурорским не поставишь. Самим под адрес садится? А если он опять в Анголу укатил?

– А если с Пановой поговорить? – предложил Шилов. – Может быть, она не в теме. Женщине мозги запудрить – раз плюнуть.

– Мы ее плохо знаем. Может, с Кожуриной пообщаться?

– Кожурина тетка жесткая, но честная. И не дура. Но лучше поговори сначала с Голицыным, он их обеих лучше знает.

– Поговорю.

– Но деликатно! Про Бажанова – ни слова. Генерала мы сами слепим.

Глядя на увлекшихся подчиненных, Громов сначала пробормотал:

– Мне все чаще кажется, что я командую партизанским соединением, – а потом властным голосом прервал дискуссию: – Значит, так, товарищи офицеры! С этого момента никакой самодеятельности. Это приказ. План оперативных разработок мне на стол. Завтра я еду в Москву и провентилирую этот вопрос в Министерстве. Иначе все сгорим, как мотыльки…

Когда Громов ушел, Стас и Шилов переглянулись.

– Мотыльки – это он про кого, про нас что ли? – насмешливо спросил Шилов.