– Свои деньги я получу сегодня. Но не семьдесят, а сто, – ласково произнес Виктюк.

– Семьдесят. Прости, у меня нет времени. Завтра зайдешь за деньгами.

– Погоди, Гриша, – Виктюк тронул его руку, – не спеши. Еще два слова в память о Зое Анатольевне. Она была дама энергичная, умная, недобрая и очень тебя не любила. Но в одном оказалась права. Она предупреждала тебя, что не стоит заказывать книгу этому Годунову-Ракитину. А ты, Гриша, не послушал, – Виктюк сделал паузу, он не мог отказать себе в удовольствии молча понаблюдать, как меняется лицо его собеседника.

У Русова быстро забегали зрачки. Он густо покраснел. Лоб его покрылся испариной.

– Да ладно тебе, Гриша, – сочувственно улыбнулся Виктюк, – я ведь понимаю. Охота пуще неволи. Хочется, чтобы запечатлел тебя для потомков не какой-нибудь пошляк, а настоящий, известный писатель. К тому же у вас с ним давняя дружба, еще с юности. Но ведь ты опять подставил не только себя, но и меня, грешного, а главное, нашего с тобой общего друга, человека достойного, уважаемого, авторитетного. Я имею в виду Спелого. Одно дело, если сунулся на прииск по собственной инициативе какой-то твой давний недоброжелатель, а ты предпринял срочные разумные меры, чтобы его остановить, и совсем другое, если ты сам этого недоброжелателя туда пригласил. Очень захотелось тебе, чтобы твою сложную героическую жизнь пересказали интересно, ярко, захватывающе, а не кое-как.

– Прекрати! – заорал Григорий Петрович. – Знаешь, как это называется? Знаешь, что за такое бывает?

– Знаю, – скромно кивнул Виктюк, – за такое деньги платят. Большие деньги, Гриша. Видишь, как нехорошо получилась. Когда я придумывал и проворачивал комбинацию с долговой распиской, я был уверен, что делаю это для общей пользы, а оказалось совсем наоборот. Я сделал это во вред. Я самого себя подставил, и Спелого тоже. Очень это нехорошо, Гриша. Так меня еще никто никогда не обманывал.

– Ты не сумеешь доказать.

– Ничего, мне на слово поверят. И еще, – продолжал Феликс Михайлович, не отрывая от лица губернатора своих зеленоватых, маленьких, ласково прищуренных глазок, – я, пожалуй, попрошу Спелого помочь тебе отыскать любимую жену. Ну действительно, где она сейчас бегает? И что ей могла наболтать эта дурочка Резникова? Разве мы с тобой знаем?

– Феликс, я убью тебя, – произнес Русов очень тихо, едва шевельнув губами.

– Платить как собираешься? – спросил Виктюк со своей обычной добродушной улыбкой и взглянул на часы.

– Как всегда, – процедил Русов сквозь зубы.

– Сумма большая, – покачал головой Виктюк, – наличными я не рискну взять. Мне ведь надо в самолете назад возвращаться. Мало ли что?

– А как?! – взвился Русов. – Ты хочешь, чтобы у меня еще из-за этого голова болела? Мало того, что ты меня подставил перед моей женой и теперь она исчезла…

– Не ори, – поморщился Виктюк, – никуда она не денется. Побегает и вернется. Знаешь, ты, пожалуй, выпиши мне чеки. Пятьдесят я хотел бы получить в Москве, в «Колумбе», и пятьдесят в Швейцарии. Мне так удобней.

Банк «Колумб» был маленьким, но очень надежным, ибо принадлежал «смотрящему» Синедольского края, коронованному вору по кличке Спелый. Кстати, ему же, вору Спелому, давно принадлежал и прииск у поселка Желтый Лог. Ему, а не губернатору Русову.