– Ася, пол грязный и ледяной, – тянет меня вверх Мила. – Андрей, помогите.

Они вдвоём поднимают нас на ноги и сажают на кресла.

Мирослава Семёновна не отпускает мою руку и перебирает пальцы. Мила приносит два кусочка ваты с нашатырным спиртом. От резкого запаха голова действительно становится яснее.

– Андрей, – тихо обращается к нему моя напарница, видимо, как к самому сейчас адекватному. – Вам нужно куда-то ехать, потому что в восемь охрана будет ждать объект на сигнализацию. И Ася за сегодняшний день съела один бутерброд и пачку орешков.

– Понял, спасибо, – кивает ей он. – Ася, – подходит ко мне и присаживается на корточки, – Ты как себя чувствуешь? Ничего не болит? Нам не нужно в больницу?

– В больницу, – лихорадочно оживает Мирослава Семёновна. – У нас есть очень хорошая частная клиника, – путаясь в замочках, пытается открыть сумку. – Я сейчас позвоню… Все устрою!

– Нет, нет, – кладу на ее руки ладонь, успокаивая. – Я в порядке. Мы можем поехать к вам домой.

Прислушиваюсь к своим ощущениям и машинально кладу руку на низ живота. Потягивает немного. Но под конец дня так бывает.

Мила помогает мне одеться и обещает сама решить все вопросы с рабочим графиком.

Уже из машины Мирослава Семёновна звонит кому-то домой и просит сделать меню ужина максимально разнообразным.

Я понимаю, что это ради меня, но не спешу говорить, что едва ли смогу сейчас проглотить чай с сахаром, не то что ужин.

Открываю телефон и снова листаю новостную ленту.

Ася

Кто бы мог подумать, что в доме Царицыных мне когда-то будет отведена отдельная комната.

Лучшая из возможных.

Но идти я туда не спешу. Сижу в большой гостиной под ночником, подобрав на диван ноги, и сжимаю в руках телефон.

Мне страшно вдруг оказаться сейчас один на один со своими мыслями, а здесь, на первом этаже чувствуется присутствие людей. Звуки, запахи…

Андрей сразу после ужина уехал домой и обещал держать нас в курсе, если что-то узнает первым.

Мне кажется, что это правильно, то что я сейчас здесь. Рядом с людьми, которые любят Макса не меньше меня. Волновать подруг, просить их приехать и отвечать на вопросы не хочется.

Хочется ждать, не отвлекаясь. Сконцентрировав на этом все силы.

Я люблю тебя, Царицын! Ненавижу тебя! Пожалуйста, позвони и возвращайся скорее…

– Асенька, так нельзя, – Мирослава Семёновна заглядывает ко мне каждые пятнадцать минут. – Вы и на ужин ничего не тронули и сейчас даже глотка чая не сделали.

– Не могу, – качаю головой. – Извините. Я попозже.

– Ох, девочка… – вздыхает она. – Нам нужно как-то набраться терпения и дождаться утра. Все, что в наших с отцом возможностях, мы сделали…. А знаешь, – вдруг оживляется своей идеей. – Давай посмотрим альбомы? Максимилиан в детстве очень любил фотографироваться. Позировал, как модель.

– Хочу, – отвечаю с улыбкой и провожаю глазами мать Макса, которая даже не дожидаясь моего ответа, уже спешит к большому комоду.

– Где, же… – шелестит ящиками. – точно здесь был…

– Мира, оставь нас, – раздаётся раскатистое со стороны другого входа в комнату.

Я поднимаю глаза на отца Макса.