– Сделаем, гражданин начальник.
– Не понял… Не так бойцы отвечают.
– Так точно!
Тишина. Лес вокруг. Птички поют. Травка зеленеет. Дача… Ближняя.
На скамейке человек сидит в ношеной шинельке. Что-то читает. Письмо какое-то. А в письме пишется, что всё в селе хорошо, все живы и здоровы и работают, не покладая рук. Что никаких происшествий не случалось, что всё идёт по плану и никто ни в чём не нуждается, а коли нужда какая случится, то про то сразу напишут…
Прочёл. Сложил лист.
– Спасибо тебе, Нугзар, хорошие вести принёс. Молодец.
– Не за что, дядя Иосиф.
– Никто этого письма не видел?
– Нет, дядя Иосиф, никто. Как вы просили.
Раскурил дядя Иосиф трубку, да от нее листок запалил. Улыбнулся ласково, объяснил:
– Не хочу, чтобы письмо это кому-то в руки попало – личное оно. Зачем кому-то знать, с кем товарищ Сталин переписывается, зачем разговоры лишние… – Выпустил дым. – Как учёба у тебя, Нугзар, как жизнь московская?
– Хорошо, дядя Иосиф.
– Ты смотри, учись, старайся. Москва – город не простой, соблазнов много. А ты не поддавайся, тебе образование получить надо, инженером стать, пользу Родине приносить, семье помогать.
Кивает Нугзар.
– Я теперь тебе ответ напишу, а ты его передашь. Я его в книжку между страниц положу. А ты ее после почитай, полезная книга, нужная. Хорошо?
– Конечно, дядя Иосиф, всё сделаю, как вы скажете!
– Ну, вот и молодец…
И дядя Иосиф ласково потрепал мальчишку по голове…
– Кажется, идут.
– Слышу.
Лежат бойцы, маскхалатами накрывшись, и мусор лесной сверху набросав: чисто кочки, так что в упор не разглядишь, только если случайно наступишь на них. На фронте они так на нейтральной полосе сутками вылёживали, огневые точки вычисляя или артиллерийский огонь корректируя. Так что не впервой им.
– Четверо.
– Вижу…
Идут по поляне четверо бойцов с вещмешками, осматривают стволы деревьев.
– Здесь.
Оставлена на коре еле приметная метка – затёс небольшой. От него нужно двадцать шагов проследовать строго на север до другой метки, повернуть и возле сросшейся у основания сосны встать. Шагах в трёх от нее жердина гнилая лежит, которая дальним концом на схрон указывает, а там еще четыре метра и…
Раз, два, три…
Теперь копать до крыши, из тонких стволов скатанной, под которой землянка небольшая, как могила, так что один человек не поместится. В земляной пол палки, раздвоенные на концах, вбиты, на них жерди положены крест на крест. Получилась полка под самый потолок, чтобы от грунтовых вод вещички уберечь. Такой, на скорую руку, схрон.
– Есть!
Копнули, подцепили, дёрнули вверх стволы – лаз открылся. Хотели уже внутрь сунуться, да не успели.
– Стоять! – С четырех сторон бойцы встали с оружием наизготовку.
Затворы клацнули. Некуда податься, только дёрнись – искрошат. Кто это? «Краснопёрые»? Нет, вроде свои.
Вышел вперёд «Партизан», ухмыляется.
– Что же вы на чужое заритесь? Нехорошо.
Зыркает затравленно по сторонам «Грач», ищет дырку, куда метнуться можно, да только нет такой. Обложили их, как волков!
– Сдавай оружие!
Упали на землю заточки да топор. А больше и не было у них ничего, не успели до оружия добраться, один только схрон и разорили.