И все с тем согласились – не прост «гражданский», ох, не прост…

Стоит «Абвер» по стойке смирно, не по-нашему, по-немецки стоит, пятки вместе – мыски врозь, ладони к бёдрам прижаты, локоточки в стороны оттопырены. Крепко в него немецкие унтеры строевые приёмы вбили – на всю оставшуюся жизнь.

Перед ним Пётр Семёнович сидит.

– Что у нас сегодня по плану занятий?

А что может быть? Всё, как обычно, – физподготовка, стрельбище, рукопашка…

– Давайте сегодня слегка изменим обычный порядок, – предлагает «пиджак». – Сегодня работаем на манекенах.

– Мы и так… Там, на площадке, подвешены мешки с песком, ушитые в форме фигуры человека…

– Вы меня не поняли, я имею в виду другие манекены, живые, – улыбнулся Пётр Семёнович.

И опять не понял «Абвер».

– Отберите пять-шесть заключённых из блатных, которые покрепче. Они лучше, чем мешки с песком будут. Мешки сдачи не дадут, а эти будут оказывать сопротивление… Выводите их на площадку, и как в бою…

И всё равно не понял до конца «Абвер». После понял…

Стоят заключённые, одетые по форме номер два, – все как на подбор крепкие да гладкие, отъелись в карантине, не узнать в них тех доходяг, что сюда прибыли. Мясцо на костях наросло, а где-то и жирок. Не зэки – бойцы. Ждут, переминаются с ноги на ногу.

– Ты и ты – выходи.

Вышли два бойца, встали в стойку, приказа ждут.

– Отставить. Нынче у вас другие противники будут. – Повернулся, глянул назад.

От дальнего барака боец гонит двух урок. А этих-то зачем? Подошли, встали, подозрительно осматриваясь.

– Работаем, как в боевых, – приказал «Абвер».

Как это? Не понимают бойцы.

– Один – на два. Двое урок против одного бойца. Бьёмся без правил, до… – выдержал паузу. – В общем, пока в сознании. Раны, переломы не в счёт.

– А если они нас или мы их?

– Значит, тот, кто умрёт – плохой боец, – жёстко сказал «Абвер». – Кончились пионерские упражнения на свежем воздухе, будем биться всерьёз, если кто хочет жить и не остаться калекой… Слышите? – повернулся к блатным. – Если кто зажмурит бойца, два месяца в круг выводить не буду. Слово!

Переглянулись урки – это серьёзный стимул, других, может, завтра зажмурят или переломают, а им два месяца жить. А это срок не маленький, зэк дальше завтрашнего дня не загадывает, он одним часом жив!

– Ты, – показал «Абвер».

Выдвинулся боец. Урки телаги сбросили, рукава закатали, перемигнулись, словно сговариваясь.

Бойцы в круг встали, за который драчунам хода нет.

– Всё, сошлись.

Бросились блатные вперёд, сейчас с ног сшибут, да вдруг в стороны разошлись. Одного боец ногой зацепил, но вскользь. Но только пока с этим возился, другой песок в пригоршню зачерпнул и в глаза врагу швырнул. Подлый, бандитский приёмчик, да только нет в этой драке ограничений, не спорт это – бой, а в бою любые средства хороши.

Зажмурился боец на секунду, растерялся, за лицо схватился, подскочили к нему урки, сшибли с ног, насели сверху.

Вздохнули, придвинулись бойцы, готовые на выручку броситься.

– Стоять! – коротко приказал «Абвер». – Пусть сам!

Только что тут сделать можно, когда ломают тебя вдвоём… Рычит боец, пытается за ляжку врага укусить. Затылком одного в грудь ткнул… Хрустят рёбра. Смотрят урки на «Абвера» вопросительно, и бойцы смотрят, но молчит тот. Потому что там, сзади, подле штаба Пётр Семёнович папироску курит, в их сторону поглядывая.