На самом деле понятия «евродоллар» и «еврорынки» вводят в заблуждение. Рынки не имеют ни малейшего отношения ни к современной валюте евро, ни к тому, что сделки на еврорынке осуществляются только в долларах США. Ныне таким образом торгуют всеми основными валютами мира. Но именно тогда действительно начала возникать современная система офшоров. И, как обычно бывает в таких случаях, ее возникновения почти никто не заметил.
Новый рынок в Лондоне немедленно начал подпитываться за счет политических событий. В те времена СССР не хотел держать слишком много долларов в Нью-Йорке, где, в случае обострения холодной войны, существовала угроза конфискации советских активов. Но СССР также не собирался рисковать деньгами и в стерлинговой зоне, поскольку не желал связываться с разваливающейся империей. В новом рынке Советское государство увидело свой шанс: можно было держать доллары в Лондоне. Начав с размещения нескольких сотен тысяч долларов на депозите Московского народного банка, открытом в 1957 году, СССР стал наращивать свои долларовые активы. Карл Маркс поднял бы свои густые брови от удивления: страна, исповедовавшая его учение, подкармливала систему самого неограниченного капитализма, какой только был в истории.
Карл Маркс поднял бы свои густые брови от удивления: страна, исповедовавшая его учение, подкармливала систему неограниченного капитализма
Хронология развития Лондона в качестве мирового финансового центра обычно указывает на 1986 год – время его настоящего взлета. Именно в том году произошла реорганизация финансовой системы, названная «большим взрывом», – когда премьер-министр Маргарет Тэтчер внезапно отменила контроль со стороны государства. Конечно, «большой взрыв» важен, но подлинная история указывает на другое, о чем свидетельствует Тим Конгдон, возможно, один из самых проницательных и наиболее профессиональных знатоков финансового мира Сити. В статье, опубликованной в журнале Spectator, он писал:
«Большой взрыв» был на самом деле всего лишь отблеском, побочным продуктом гораздо более мощного взрыва, который за последние тридцать пять лет преобразил международные финансы. Этот более мощный взрыв, по всем критериям измерения, многократно превосходил по силе «большой взрыв», случившийся в Лондоне>26.
Возникла экстраординарная ситуация: еврорынок – не имевший никакого материального воплощения, например, здание биржи, не вооруженный хотя бы самым примитивным сводом правил и норм, – вдруг становится крупнейшим в мире источником капитала>27.
В ином свете рассматривает еврорынок Гари Берн, писавший, что его возникновение явилось «первым выстрелом в неолиберальной контрреволюции против социальной системы и кейнсианского государства благоденствия».
Лондонская лазейка, а в сущности новая банковская технология, имевшая узкопрактические цели, была невидимым двойником интеллектуальноидеологического мятежа, поднятого обществом «Мон-Пелерин». Идеология обеспечила благоприятную среду, но именно лондонский рынок и его дальнейшие ответвления в итоге вызвали либерализацию мировой экономики – независимо от того, нравилось это гражданам мира или нет. Современная система офшоров начала свой мощный взлет вовсе не на скандальных островах Карибского моря, покрытых пальмами и позором, и не у подножия Альп – в добропорядочном Цюрихе. Все началось в Лондоне, где загнивающая имперская система уступила место более изощренной структуре. Исследователи британского империализма П. Дж. Кейн и Э. Дж. Хопкинс объясняют данный переход так: «Наше доброе старое судно “Фунт стерлингов” пошло ко дну, но Сити сумел взять на абордаж более мореходный и современный корабль “Евродоллар”. Сити пережил даже разрушение имперского фундамента – а ведь на нем зиждилось его могущество – и преобразился в “островной офшор”, который начал обслуживать бизнес, созданный благодаря индустриальному и коммерческому росту намного более энергичных партнеров».