— Да я особо ничего и не жду, — ответил я. — Если получится увидеть Андрея и Машу, то уже не зря еду. Получится поговорить с родителями — тоже хорошо. Обнимания их мне не нужны.

— Всё ещё злишься?

— А Вы как думаете?

— Думаю, что злишься. И это нормально. Но всё же при встрече лучше это не показывай. Вам сейчас главное — найти общий язык. Ты должен понять родителей. Они не виноваты в том, что произошло. Они просто не смогли противиться глупой традиции. А они, в свою очередь, должны понять, что ты прежде всего их сын, а не какая-то выбраковка. Казалось бы, такие простые вещи, а многие этого не понимают. А ведь как всё было бы проще, если бы понимали.

— Главное, я в академии понял, что никакая я не выбраковка, — ответил я, в очередной раз вспомнив, как нас приняла в своё время Анна Алексеевна.

Николай Константинович Седов-Белозерский нервничал. Через пятнадцать минут его шурин должен был привезти старшего сына князя, и он ловил себя на мысли, что не готов к предстоящей встрече. За четыре месяца, что прошли с того дня, как Роман покинул родительский дом, Николай Константинович не раз вспоминал сына, и каждый раз эти воспоминания доставляли князю боль. Такие разные чувства, как переживание за сына и злость на Романа, что тот показал Силе не эльфийские черты характера и попал в выбраковку — всё смешалось в кучу.

Но теперь, когда выяснилось, что Роман перешёл дорогу «Русскому эльфийскому ордену» и получил покровительство одного из врагов ордена — князя Зотова, всё запуталось ещё сильнее. Родной дед отдал приказ об устранении Романа, и Николаю Константиновичу стало не до обид — надо было спасать сына.

Князь Седов-Белозерский оказался в сложной ситуации. Его властный отец и по совместительству магистр «Русского эльфийского ордена» запретил устанавливать слишком тесный контакт с Романом и впускать его в семью, но при этом старый князь хотел, чтобы мальчик начал служить роду.

Николаю Константиновичу нужно было показать сыну, что семья его не забыла, но при этом обратно в семью Романа не пустить. Как это сделать, князь не представлял. И ещё его тревожило, что дед собирался устроить внуку проверку на лояльность, выдав задание, о котором Николай Константинович не знал. Но он знал своего отца и понимал, что простым и безопасным это задание точно не будет.

Князю еле удалось уговорить шурина, чтобы тот нашёл Романа в столице, инсценировал якобы случайную встречу, наладил контакт и после этого организовал поездку Романа домой. Волошин изначально был готов помочь, однако не хотел обманывать Романа. Но Николаю Константиновичу всё же удалось уговорить шурина. Владимир Николаевич был ярым противником традиции выбраковки и ради возвращения племянника домой в итоге согласился разыграть, как он выразился, комедию.

Николай Константинович посмотрел на часы — было без десяти девять. Он достал телефон и набрал номер отца. Старый князь Седов-Белозерский принял звонок почти сразу.

— Папа, доброе утро! — сказал Николай Константинович в трубку. — Надеюсь, не отвлекаю? Ты в Думе?

— Совместное заседание обеих Дум начинается в десять, — ответил Константин Романович. — Сейчас я в дороге.