Боже...

Никто другой… только Фёдор Немцев. Только он...

Возвращаюсь на своё место и, дёрнув за молнию, расстегиваю его ширинку, выпуская наружу здоровенный бугор под синими боксерами. Его пальцы сжимаются в кулаки, когда провожу по этому бугру ладонью. Хочу стонать оттого, какой он твердый и потрясающий на ощупь, но я так зла, что рычу, посмотрев в его лицо:

— Твой любимый цвет?

— Рыжий, — отвечает хрипло.

— Правильный ответ! — бросаю ему в лицо.

— Я должен давать правильные? — бормочет он.

— Какие захочешь, — отрезаю я, задирая его свитер.

Подавшись вперед, целую плоский живот рядом с пупком. Кусаю, провожу по теплой коже языком и опять сжимаю его через трусы, становясь кошмарно мокрой от этого. Слышу приглушённый стон над своей головой, меня саму начинает потряхивать. Тяну его кофту вверх, и он помогает мне, приподнявшись и вытянув руки. Мои соски задевают его голую грудь, а когда его голова выныривает из-под свитера, смотрим друг на друга, тяжело дыша.

Вцепившись в его бёдра, прижимаюсь к его приоткрытым губам своими. Его рука вмиг сжимает мою талию. Простонав вместе со мной, припечатывает меня к себе, ныряя в мой рот языком. Теряю сознание, встречая его язык своим. По его телу проходит дрожь и перекидывается на моё...

— Трогать нельзя... — хриплю я ему в губы.

Пошатываясь, упираюсь ладонями в его грудь. Его губы следуют за моими, а захват на моей талии становится ещё крепче.

— Руки… — жадно смотрю на загорелый голый торс, толкая его назад.

Рухнув на диван, смотрит на меня исподлобья, тяжело дыша. Головка его члена выглядывает из-под резинки трусов. Смотрю на неё, облизываясь. Никогда не была фанаткой минета, но хочу попробовать Федю. Он такой возбуждающе твёрдый, что между моих ног сжимаются все мышцы до единой!

— Что ты подумал, когда увидел меня в первый раз? — еле ворочая языком, возвращаюсь к его лицу.

Я такой возмутительно мокрой не была никогда в жизни.

— Ни хера приличного, — сипит он, а потом просит: — Потрогай свою грудь.

Мои руки как по команде ложатся на недоеденицу и сжимают её. Прогибаюсь в спине, сгребая себя ладонями. С губ срывается стон, потому что я оказываюсь невозможно чувствительной везде!

Рука Феди молниеносно оказывает в его трусах.

Кажется, у меня сейчас случится оргазм...

— Сожми… сильнее, — скользнув языком по своей нижней губе, велит он.

Вместо этого я ныряю одной рукой в свои трусики, надавливая пальцами на чувствительную плоть, и хнычу, двигая бёдрами.

Ноздри Немцева раздуваются от шумного вдоха, которым он затягивает в себя кислород. Отодвинув боксеры, сжимает в кулаке свою эрекцию и начинает двигать рукой вверх-вниз.

Мамочки…

Концентрироваться на собственных мыслях получается через раз. Они пляшут в голове как бесы. Но у меня ещё чёртова куча вопросов! О чём мы вообще разговаривали?

Моё бельё такое прозрачное, что Феде отлично видно всё, что вытворяют мои пальцы.

Это самое безумное, что я когда-либо делала с парнем.

— М-м-м… — Развожу колени шире, опуская одну руку на пол позади себя.

Ещё чуть-чуть, и всё...

— На хер… — рычит Немцев, подскакивая и дёргая меня на себя.