Я чувствую себя заблудившейся в лесу… И ещё очень уязвимой. Не знаю, откуда это взялось… Всё из-за того совместного оргазма, вот оттуда...

Качнувшись, хватаюсь за край кухонной мойки и жадно глотаю из стакана ледяную воду. Она струйкой стекает по подбородку и шее.

Где я успела потерять столько жидкости?

Допив до конца, подставляю стакан под кран и опять подношу к губам, боковым зрением следя за тем, как Федя открывает холодильник и, упершись рукой в створку, изучает его содержимое.

Он тоже это чувствует?

Я чувствую… Чёрт, я чувствую, что готова торчать с ним на этой кухне хоть до самого утра...

— Голодная? — спрашивает, окинув меня взглядом и задержав его на моих волосах, которые я завязала узлом на макушке.

Звук его голоса в тишине дома обволакивает с головы до пяток. Пробираясь под рёбра.

У меня куча вопросов к самой себе, и мне вообще не до еды, в отличие от Немцева.

А что он? Почему он такой спокойный? У него что, такое каждый день бывает? С этой Евой… или кто там у него ещё?..

— Нет… — говорю вяло, поставив стакан на стол и закрыв кран.

Чувствую его взгляд на своём лице, но упрямо смотрю в окно.

Вижу розовую полоску рассвета, лёгкую дымку над бассейном и Федю в отражении стекла.

Белая тенниска болтается на его плече, штаны расстегнуты. Боюсь представить, на кого похожа я. Я вся мятая. У меня между ног влажно и немного саднит, потому что… мне нужно к нему привыкнуть. Привыкнуть к его телу. В этом сером освещении его тело выглядит особенно ярким. Таким сильным и тёплым на вид, что мой рот опять наполняется слюной.

Я хочу трогать его. Опять. Даже несмотря на то, что у меня глаза слипаются. У него тоже. Он выглядит так, будто держать глаза открытыми — это что-то противоестественное.

Стащив с плеча футболку, бросает её на стол и начинает вскрывать все контейнеры подряд.

Выпрямляюсь, следя за его руками.

К моему удивлению, он останавливает выбор на стейке форели, который отправляет в микроволновку, выложив на тарелку, а потом вскрывает упаковку салями и кладет в рот сразу два куска. Прикрыв глаза и издав какой-то сдавленный хрюк, жуёт так усиленно, что на угловатых скулах пляшут желваки.

Смотрю на него, приоткрыв рот и расширив глаза.

Закусив колбасу кубиком голубого сыра с плесенью и горстью оливок, тянется к микроволновке...

В неверии качаю головой, когда Федя набрасывается на разогретый стейк. С такой жадностью, будто вернулся из голодной Африки!

Женя подумает, что в дом забрался бездомный...

— Ты что, лжевеган? — восклицаю я.

Продолжая жевать, пожимает плечом.

Я забываю даже о том, что на мне нет трусов. Вообще обо всём!

— Отвечай! — взвизгиваю и подпрыгиваю на месте.

В ответ он выбрасывает руку и притискивает меня к себе.

Падаю на его грудь, встав на носочки и обняв за шею.

Смотрит на меня, посверкивая глазами. Уголок его губ дрожит. Дёрнув за пучок на моей макушке, распускает волосы, говоря:

— Я лжевеган.

Смеюсь, уткнувшись лбом в теплую, пахнущую мужчиной грудь. Федина рука пробирается под мои волосы и массирует затылок.

— Ты завтра опять веган? — смотрю на него весело.

Второй рукой он окружает мою талию, прижимая к себе так, что между нами не остается ни одного просвета.