Рвануло на славу, и хотя ни одна ракета не ударила в корпус, взрывы на щитах и на «периметре», где действовали лазерные кластеры ближнего боя и артиллерийские автоматы, вызвали настоящий град осколков. Кто-то из наставников на курсах называл это непонятным словосочетанием «дуновение картечи». И вот оно случилось – это «дуновение». Сыпануло, как зимним градом по черепичной крыше, и, следует заметить, удары по корпусу были более чем чувствительны. А пару-другую раз и вовсе встряхнуло не по-детски, и тут же система автоматического контроля над живучестью корабля с визгом и стонами оповестила Эрика о трех пробитиях. Внешний корпус был поврежден, но внутренний, похоже, устоял. В пробоины хлынул раствор металлизированного керамита, мгновенно схватывающегося в вакууме даже при ничтожно малом понижении температуры, а «Лот-3» пробил первую волну атакующих ракет и тут же влетел во вторую.

Скорость вращения достигла максимума, и большинство членов экипажа отключились или были к этому достаточно близки. Держались только Эрик – что не странно – и второй пилот, чего Эрик, честно говоря, заранее предположить не мог. Но Люк не только оставался в сознании, он – в отсутствие впавших в беспамятство оружейников – взял на себя управление защитным периметром и продолжал понемногу играть с углами наклона энергетических щитов. Эрик хотел было сказать парню, как он его уважает, но на любезности не оставалось времени. Где-то слева – Эрик не стал уточнять где, поскольку все равно ничего поделать с этим не мог – рванул один из ракетоносцев 93-й бригады.

«Светлая вам память, ребята…»

Потом, получив одно попадание в корму, ушел в прыжок «Буцефал», а догонявший его халиф превратился в маленькую короткоживущую звездочку голубого спектра. А Эрик именно в этот момент выпустил две ракеты по ближайшему к нему эсминцу – второй эсминец атаковали другие ракетоносцы – и стал отваливать с курса, чтобы не влететь в очередное, им же самим созданное облако обломков. Но выполнить маневр без осложнений все-таки не удалось. Не одно, так другое, как говорится. Две противоракеты взорвались на параллельном курсе, и «Лот-3» снова попал под раздачу. Еще два пробития внешнего корпуса, но внутренний корпус снова устоял. А еще через пару мгновений один за другим приказали долго жить оба халифатских корабля, и обстрел прекратился.

«Уф-ф…»

Эрик сразу же начал гасить скорость вращения, но общую скорость не тронул, так как знал, что через минуту-две ему потребуются все ресурсы, какие окажутся в его распоряжении. Он лишь немного изменил курс ракетоносца. Пока без точных расчетов – на глазок, – но в правильном направлении.

– Комбриг! – Эрик не стал снимать шлем, сканировал пространство в общем режиме, пытался составить мнение о том, что происходило сейчас в системе Парацельса. – Какие будут приказания?

– Комбриг? – насторожился Эрик, не получив ответа. – Комбриг!

«Вот черт!»

Все те три минуты с хвостиком, что Эрик вел бой, он следил только за тем, что представляло для него немедленный интерес. Но сейчас он перевел внутренний взор на дополнительную виртуальную панель – контроллер системы жизнеобеспечения – и увидел, что отчеты о физическом состоянии комбрига и бригадного тактика с экрана исчезли. Потрясение было такой силы, что ему потребовалось не меньше двадцати секунд, чтобы взять себя в руки и разобрать вчерне случившуюся трагедию. То, что он в пылу боя посчитал первую серию пробитий корпуса несущественной, объяснялось очень просто. Компьютер передавал Эрику только ту информацию, которую считал жизненно важной. Пробитие внутреннего корпуса в командно-штабном модуле – таковой не являлось. Поэтому Эрик и не узнал, что двое из четверых членов штаба уже две с половиной минуты как мертвы.