Там, где царил Фараон, существовали только одни правила — правила Игры. Отчаяние и восторг были здесь неподдельными, не рассчитанными на впечатление, произведенное на зрителя, но лишь следствием слепой прихоти Фортуны. Здесь шуршали ассигнации, блестели золотые монеты и вспотевшие лбы, карты мелькали в ловких пальцах банкометов, приковывая к себе жадные взгляды.
Играли в клубах, в гостиных вельможных особняков, в душных холостяцких квартирках, в казармах лейб-гвардии. Играли военные и штатские, вельможи и чиновники, убеленные сединами старцы и едва оперившиеся юнцы. Полузапретная игра, бывшая некогда любимым развлечением великой Императрицы, стала мужской прерогативой, и среди фраков, сюртуков и мундиров не было места смягчающим нравы кружевным накидкам и изящным шляпкам. Суровое игровое братство, заклятые враги, разделенные зеленым сукном, вели здесь битву друг с другом и с самим неумолимым роком.
Игра уравнивала всех, генерала в летах и юного поручика, владельца обширных угодий и чиновника, живущего на жалование — были бы деньги хоть на первый куш. Шепотом передавались слухи об обретенных и утраченных громадных состояниях, о сулящих успех стратегиях мастеров и нечистых на руку банкометах, играющих лишь «на верное». Иногда, приглушенный тяжелой дверью, из прихожей раздавался выстрел, напоминая о бренности всего сущего. Здесь жили, не оглядываясь на приличия. Здесь умирали, не задумываясь о грядущем за порогом Суде. Здесь шла Игра.
Войцех поначалу вступил в это содружество с непривычной для себя робостью. Он не нуждался в выигрыше, не особо опасался проигрыша, но его пытливый ум никак не мог постичь в чем заключается та поистине магическая сила, с которой игра вовлекала в свой круг все новых участников. Играл он умеренно счастливо, но не деньги волновали его. Карты летели направо и налево, и сердце юноши замирало в ожидании результата. Угаданная карта казалась ему победой над самим всемогущим случаем.
На Троице он пропустил последний в этом сезоне бал у Огинских, любовница, оскорбленная невнятными извинениями за пропущенное свидание, дала ему отставку, с друзьями он все чаще обсуждал превратности игры. Свел знакомство с невзрачными личностями в штатском, во множестве отиравшимися возле игроков, кто в расчете на подачку с выигрыша, а кто и на проценты с долга, взятого на отыгрыш. Но все это мало занимало Войцеха, лишь сама игра теперь горячила его кровь.
Стоял душный майский вечер, и воздух наливался предчувствием грозы. Деревья в парке старинного дворца князя Гагарина тревожно шуршали в ожидании благодатного дождя. В соседнем зале играли в пикет, хозяин, вельможа екатерининских времен, назло новому веку все еще носивший жабо и парик с буклями, с улыбкой поглядывал через распахнутую дверь на сгрудившуюся вокруг большого стола молодежь. Банк метал Новосельцев, то ли статский советник, то ли богатый псковский помещик, Войцех не помнил. Это не имело значения, сейчас банкомет был лишь воплощением судьбы. Бесстрастный и холодный, он метал тальи с олимпийским спокойствием, одинаково легко отдавая счастливцам выигрыш и подгребая к себе проигрыш убитых отчаянием неудачников.