Ян Казимир, довольно быстро освоившийся со своим новым положением, получил блестящее образование. Языки, новые и древние, музыка, верховая езда, стрельба и фехтование — мальчик обещал стать достойным представителем старинного рода. Он зачитывался Дидро и Вольтером, штудировал политические и исторические трактаты, достиг изрядных успехов в математике. И только его полнейшее равнодушие к попыткам отца-иезуита сделать из него ревностного католика заставляло пана Огинского порой горестно вздыхать. Ребенок, выросший среди так и не отказавшихся до конца от языческих заблуждений жмудских крестьян, вместе с ребяческой верой в Перкунаса и Велса утратил интерес ко всякой религии, полагая ее заблуждением темного разума.

Юный граф пользовался всеобщей любовью, несмотря на некоторую замкнутость, мечтательный нрав и меланхолический темперамент. Из многочисленных сверстников, постоянно проживавших в имении или навещавших его время от времени, более всего он сдружился с племянником гетмана — Михаилом Клеофасом Огинским. Мальчиков объединяла любовь к музыке и древней истории. Только с Михаилом Януш загорался, проявляя фамильный воинственный нрав в пылких спорах о греческих героях и римских полководцах.

Конец этой дружбе чуть было не пришел в 1782 году, когда, после отъезда гетмана Огинского посланником в Брюссель, Ян Казимир выразил твердое намерение поехать учиться в Кенигсберг. Михаил Клеофас воспринял этот шаг чуть не как личное оскорбление.

— Пруссия — наш враг! — воскликнул он, — как можешь ты, шляхтич, верный сын Речи Посполитой, учиться чему-либо во вражеском стане?

— Мой дед… — начал было Януш, но Михаил перебил его.

— В той войне Польша соблюдала нейтралитет, — заметил он, — и младшему сыну великого рода было не зазорно отправиться на нее в поисках воинской славы. Но теперь…

— Я не поляк, — угрюмо ответил Шемет, — я литвин. Надменная шляхта довела державу до того, что она только и ищет, кому бы повыгоднее продаться. Магнаты озабочены только своим положением, что им народ?

— Народ? — пожал плечами Михаил. — Ты о ком это, Януш?

— О тех крестьянах, что живут, как дикие звери, вокруг наших просвещенных замков, вот о ком!

Романтическая (хотя в те годы романтизм еще не вошел в моду, и само слово не было у всех на слуху) история рождения друга была Михаилу Клеофасу известна. Потому он, смирив свою горячность, далее спорить не стал, и друзья поклялись, что никакие политические разногласия никогда не встанут между ними.

В Кенигсберге Ян Казимир с головой окунулся в учебу. Пытливый ум и природные таланты обратили на него внимание учителей, и сам Иммануил Кант не раз удостаивал юношу беседой и приглашением на ужин. Он изучал философию и математику, историю и право. Но главные способности юноши лежали в языкознании, его переводами древних жемайтийских сказаний зачитывались многие студенты и преподаватели «Альбертины». Ходили слухи, что кое-что в этих легендах было личным вымыслом графа, обладавшего бурным воображением, как нельзя лучше подходившим для грядущей эпохи бури и натиска.