– Я не какая-нибудь баба-шептуха, – объяснила она помощнице, – имею высшее медицинское образование, работала в клинике.

– Почему же сейчас на дому прием ведете? – удивилась домработница.

Но Вольпина не стала откровенничать.

– Так жизнь повернулась, не суй свой нос куда не следует.

Антонина укладывалась спать в восемь вечера и ни за что не открывала дверь на звонок. В холодильнике у нее часто сиротливо стояла только бутылка кефира, а в ванной не было ни шампуня, ни геля для тела, на раковине лежал лишь брусок дешевого мыла. И полотенце висело крохотное. В квартире не было ковров, хрустальных люстр, дорогой мебели, на кухоньке стояли несколько чашек, пара тарелок и две кастрюли. Целительница вела аскетический образ жизни. Одежды у нее почти совсем не было. По сравнению с ней даже у монахини, наверное, более обширный гардероб. Обуви всего две пары: парусиновые тапки и сапоги с искусственным мехом. А ведь Вольпина могла ни в чем не нуждаться, ей только надо было брать с больных деньги, а не предлагать им класть в кружку, стоящую на подоконнике, кто сколько может.

Один раз Фая укорила работодательницу:

– От вас сейчас тетка ушла, в шубу разодетая, на пальцах золото с камнями. Видела я, какую купюру она в прорезь сунула: десять рублей. Зря вы на доброту и порядочность человеческую рассчитываете. Надо цену за визит установить. У вас куртка жутко старая, прямо стыдно в ней ходить.

– Нет, – возразила Вольпина таким голосом, что домработница испугалась и более вопрос о деньгах не поднимала.

Раз в месяц баба Тося куда-то уезжала, привозила большую сумку и приказывала помощнице разложить ее содержимое. Там в основном были пакеты с травами, их требовалось пересыпать в здоровенные фарфоровые банки, находившиеся на кухне. Из этого «сена» гомеопат потом готовила лекарства.

Микстуры «бабы Тоси» действовали почти мгновенно. Как-то раз у Фаины отчаянно заболела голова, Антонина измерила ей давление. Потом заварила какие-то листики, велела выпить горькую жидкость залпом, и – минут через десять давление стабилизировалось.

Жизнь Таракановой наладилась. Антонина не возражала, чтобы ее секретарша подрабатывала в разных местах, и Фаина пристроилась уборщицей в телецентр. Съемки там шли круглосуточно, она могла мыть коридоры, гримерки и туалеты после восьми, когда «баба Тося» прекращала прием пациентов.

Со своими клиентами знахарка была вежлива. Из себя она вышла, на памяти Фаины, всего один раз. Помощница раскладывала на кухне очередную порцию трав, гомеопат вела прием. Дверь в комнату была закрыта, Фая не слышала разговора врача с пациентом, но потом вдруг послышался громкий голос Антонины:

– Не говорите чушь. Уходите!

– Ну пожалуйста, продайте капли молодости, – заныла клиентка.

– Нет у меня таких! – рассердилась врач.

– Есть, – настаивала тетка. – Вы их моей соседке дали. Такие зеленые, тягучие, на желе похожие. Их надо на язык утром и вечером капать. Она на десять лет моложе выглядит теперь. Заплачу вам, сколько скажете. Мне очень нужно, от меня муж уходит к любовнице.

– Фая! – крикнула Антонина. – Проводи пациентку.