Фаина схватилась ладонями за виски.

– Пожалуйста, разреши мне все рассказать.

– Начинай, – согласилась я.

Сестрица сделала глубокий вдох и принялась каяться…

Баба Тося уехала не пойми куда, чтобы восстановить свои силы, внезапно. А потом вдруг вернулась, тоже совершенно неожиданно, глухой ночью, когда помощница мирно похрапывала на диване. Из сладких сновидений Фаину вырвал хриплый голос:

– А ну, поднимайся!

Фая села и в свете тускло горящего ночника увидела целительницу. Та, как всегда, была в темной одежде, с замотанной платком головой, единственным новшеством оказались появившиеся у нее на носу очки в тяжелой оправе.

– Вы возвратились! – обрадовалась Фая.

– Да, – просипела Антонина.

– Ой, заболели? – расстроилась секретарша. – Простыли?

– Верно, – прошептала знахарка, – поэтому я хочу лечь. Уходи.

– Куда? – растерялась Фаина.

– Домой.

– Но я ведь, по вашей же просьбе, тут живу, другого пристанища не имею, – напомнила ей помощница.

– Разве я не ясно сказала? Покинь мою квартиру. Немедленно! – велела целительница. – Свет не зажигай, у меня глаза очень болят.

– Но… мои вещи… – залепетала Фая.

– Завтра придешь за ними, – отрезала старуха.

Ошалевшая от такого поворота событий Фаина оказалась на улице. Пару часов она тряслась от нервного озноба около входа в метро, потом над ней сжалился один из сотрудников, приехавший в полпятого на работу, и впустил ее на станцию. Ничего не понимающая Фаина дождалась первого поезда и поехала на вокзал, села в зале ожидания, совершенно не зная, что делать. В районе полудня ей позвонила баба Тося и засипела:

– Улица Марковская, дом три, комната шесть, можешь там поселиться. Работаешь у меня по телефону, сюда более не приезжай. Никогда.

– А вещи? – недоуменно спросила Фая. – И как дверь нового жилья открыть?

– Ладно, приезжай через час, забери свои шмотки, – согласилась Антонина.

Фая примчалась в ее дом и увидела, что у запертой двери квартиры на лестничной площадке стоят пакеты, куда в беспорядке свалено ее скромное имущество. В одном кульке нашелся ключ…

Сестра прервала повествование, помолчала секунду. Затем снова подала голос.

– Вот и все. Я Антонину, считай, и не видела. Ночная встреча не в счет, я не разглядела бабку. Потом мне стали люди звонить, я их записывала, сообщала старухе о клиентах. Тоже по телефону, лично с ней более не виделась.

– А деньги? – удивилась я. – Как нанимательница тебе платила?

Сестра затряслась.

– Она опускала в свой почтовый ящик конверт, я его забирала.

– Интересно… – пробормотала я. – Ты не стала выяснять, по какой причине травница столь подло с верной помощницей поступила?

– Нет, – прошептала сестра. – Квартира-то ее. И так большое ей спасибо, что разрешила там пожить бесплатно. Баба Тося меня все же не на улицу выгнала, жилье, пусть и комнатушку, предоставила. Конечно, место неудобное, барак, коридорная система, в каморках полно народа. Шанхай! Сплошь гастарбайтеры без документов. Пару месяцев я там кантовалась, а однажды в полночь полиция нагрянула. Хорошо, я не спала, в туалете сидела. Увидела в окно, как машины подъезжают, и успела убежать. Ну и позвонила утром Лениниду. А куда деваться? Жить-то негде, снять хоть самую плохую берлогу не на что.