– Ну, если так, то она очень хорошая актриса, – отметил Степан. – Изумление, испуг, разочарование – все было сыграно вполне убедительно. Но зачем все это?

У меня зазвонил телефон, на экране определился номер Фаины.

– Вилочка, – раздался плачущий голос, – меня машина сбила.

Из моей головы мигом вылетели все мысли о странностях с покраской волос.

– Боже, ты жива?

– Пока да, – пролепетала Фая.

Я выдохнула. И тут же невольно покачала головой – диалог получился гениальный, вопрос «Ты жива?» не стоит задавать тому, кто с тобой разговаривает.

– Что случилось?

– На меня автомобиль наехал, – повторила Фаина, – я в больнице.

– Быстро говори, где находишься, едем к тебе! – воскликнула я. – Степа, Фаина попала под колеса.

Дмитриев схватился за свою трубку.

– Федя! Живо узнай информацию о ДТП. Вилка, где это с твоей сестрой произошло?

Надо отдать должное Павлову, он умеет работать быстро. Через очень короткое время Дмитриев ввел меня в курс дела.

– Младшая дочь Ленинида совсем не пострадала, но дело могло закончиться плачевно. Фаина шла по Корчагинскому переулку, это в центре Москвы. Удивительно, но в столице сохранились еще улочки, на которых почти нет движения. Корчагинский переулок расположен неподалеку от Зачатьевского монастыря, который оказался рядом с кварталом ну очень дорогой недвижимости, там квартиры стоят много миллионов, причем не рублей.

– Что Фая делала в том районе? – удивилась я.

– Сказал же – шла по улице, – пожал плечами Степа. – Вдруг откуда ни возьмись выскочила иномарка и полетела на нее, прямо ей в спину. Сегодня холодно, твоя сестрица была в теплой куртке, в шапке, поверх которой она еще накинула капюшон, поэтому не слышала шума мотора.

Я как раз в этот момент сама влезала в верхнюю одежду и замерла. В голову неожиданно пришла интересная мысль, я схватила с полки вязаный шерстяной колпачок и натянула на голову.

– Тебе идет, – улыбнулся Степа. – Почему его не носишь?

Я оглядела себя в зеркале.

– В машине тепло. И уши болят, если завязываю платок или натягиваю шапку.

– Уши? – рассмеялся Степан. – Забавно.

– Подожди, – остановила я Дмитриева. – Внимательно посмотри на меня. Что ты видишь?

– Симпатичную мордочку с озабоченным выражением, – хмыкнул он.

– Где мои волосы? – уточнила я.

– Ты сегодня задаешь потрясающие вопросы, – развеселился мой друг. – Где им еще быть? На макушке. Ну, разве что еще на ногах.

– Перестань! – топнула я ногой. – У меня короткая стрижка, головной убор полностью прячет волосы. Теперь вспомни, что утверждала Елена Михайлова, та, что увидела у тела Антонины Вольпиной женщину в розовой куртке. Она пребывала в уверенности, что перед ней писательница Арина Виолова.

Степан начал завязывать шнурки.

– Дословно не помню, но свидетельница утверждала, что куртку сшили в единственном экземпляре и вручили его тебе, на основании чего она и сделала вывод: бабу Тосю убила детективщица.

– Но теперь мы знаем, что покойница вовсе не старуха, а молодая женщина, которая умерла от паралича печени, – продолжила я.

– Да, – согласился Дмитриев. – А еще у нее отказали почти все органы. Или ей давали какой-то яд, или псевдоцелительница чем-то сильно болела. Отчего вдруг двадцатипятилетний организм пошел вразнос, пока не ясно.