Имелось также искусство, две картины маслом: строительство космодрома Колчак на Новой Земле и юная особа в летнем платьице с рукавами-фонариками среди красных маков, наблюдающая из-под руки взлет гигантского космического корабля в кипении черных дымов, пронизанных оранжевыми молниями.

Как и всюду на авианосце, вдоль потолка (который по-флотски именовался подволоком) тянулись трубы, гофрированные рукава с кабелями, коробчатые магистрали вентиляции.

Было полно и других железок неясной функциональности, среди которых особой грубостью исполнения выделялись несколько толстых стальных скоб, прикрученных к продольным переборкам.

Мебели в библиотеке не было сейчас вообще никакой, если не считать одного стула, который заботливая Александра заранее принесла для Василисы.

Контейнер с пленником стоял в центре библиотеки. Четырьмя цепями он был принайтован к скобам в переборках на тот случай, если авианосец начнет маневрировать с сильными перегрузками или, наоборот, дейнекс-камера выключится и наступит невесомость.

Едва за Василисой сошлись половинки переборочной гермодвери, угрюмый пленник, лежавший на полу контейнера, по-собачьи сел на задние лапы и уставился на гостью черными глазами.

— Здравствуй, моя принцесса, — проговорил он приятным бархатным голосом. — Я скажу важное для меня. Потом отвечу на вопросы. Те вопросы, которые дали тебе офицеры.

«Принцесса» едва не села на пол от неожиданности. Инопланетная тварь говорила по-русски очень чисто. И очень спокойно.

Что-то изменилось. Неужели Чичин прав и василиск быстро обучается, подстраивается под ту среду, в которой очутился? И под те ожидания, которые есть у собеседника? Ведь «принцесса» — это из репертуара обольстителя Стаса!

— Хорошо, — вымолвила наконец Василиса, справившись с замешательством. — Говори.

— Ты должна помочь мне. Я должен вернуться на свою землю. Где рожден.

— На Наотар?

— Наотар, — эхом отозвался василиск. — Должен вернуться на Наотар.

Василиск говорил фразы вроде бы совершенно однозначные, не допускающие различных толкований. Но поскольку по-прежнему отсутствовали привычные для уха гуманоида интонации и акценты, понять тварь было непросто.

Что значит «должен»? Он хочет так, что спасу нет? Или ему в принципе хотелось бы? Должен потому что иначе случится нечто ужасное? Или должен самому себе, голосу своей совести? Или папе обещал? Или детям?

Что уж говорить о том «ты должна», которое относилось к Василисе!

— И как я могу тебе помочь? — спросила она равнодушно.

— Есть много путей… — василиск наклонился к бронестеклу, отделяющему его от собеседницы, и постарался задушевно понизить голос. — Вот один из них. Пройди к двери за твоей спиной и запри ее на ручной штурвал. Пройди к противоположной двери и запри ее на ручной штурвал. Затем вернись к моей тюрьме и отопри ее. Дальше я всё сделаю сам.

Василису услышанное огорошило. Он что ее, за идиотку держит?

Те же мысли возникли и у прослушивающих разговор офицеров.

— Эта гремучая смесь из прямодушия и коварства просто великолепна! — прозвучал в наушниках веселый голос Александры. — Он и впрямь уверен, что общается с Василисой один на один?