Наконец ассистент Дулин появился, утирая со лба капельки пота.

— Ну вот… Побеседовал только что с одним товарищем… Он сказал, поговорил твой Стас с женой и дочками по дальней связи, еще с каким-то генералом почирикал, и договорился до того, что какой-то корабль выслал за ним персональный флуггер. И этот флуггер его забрал.

— Куда? Куда забрал? — холодея от ужаса спросила Василиса.

— Забрал туда, куда мне лично знать не велено. Да и неинтересно, если сказать по правде… Он, этот Стас Стеценко, товарищ очень непростой, такой весь из себя специальный и загадочный! — с этими словами ассистент Дулин сердито прищурился. Мол, пока другие делают карьеры в мире загадочного и специального, я тут сижу как дурак, по базам данных лажу, и с девчонками деревенскими разговоры бессмысленные веду.

— Значит, его фамилия «Стеценко»? — зачем-то пробормотала Василиса.

— Не думаю, что по Рахшу бродят толпы русских журналистов по имени Стас, — язвительно заметил ассистент. — И вообще, если хочешь все узнать наверняка, ты лучше обратись к…

Но Василиса уже не слушала ассистента с залысинами.

Куда обращаться? Зачем? При всей своей муромской наивности, она все же имела сердце. И сердце подсказывало ей: ассистент Дулин не сочиняет насчет жены, дочек и спецфлуггера. Вспомнились мелкие детали — вот книга про безуглеводную диету, что Стас держал в верхнем ящике прикроватной тумбочки, заложенная фотографией двух очаровательных годовалых девчонок в розовых платьицах и батистовых чепцах… А вот кольцо, похожее на обручальное, которое она случайно обнаружила в походном пластиковом боксе рядом с запонками и булавкой для галстука (кстати, куда это все подевалось?)…

На негнущихся ногах Василиса спустилась по ступеням Русского Культурного Центра и с замогильным вздохом облокотилась на основательно нагретый солнцем гранитный парапет.

Внизу, на усыпанной мелким гравием площадке перед ступенями длинной лестницы, гоняли мяч счастливые и худющие клонские дети, младшие школьники. Вдруг мяч сделал дугу и очутился прямо у ног Василисы.

— Тетя, тетя, пожалуйста, бросьте нам мяч! — попросил самый бойкий мальчик, кое-как остриженный под машинку.

Казалось бы, чего стоило Василисе отдать пас детишкам? Но она даже не посмотрела под ноги. У нее не было на это физических сил.

В голове у нее со злой неотвязностью вертелась муромская частушка, которая раньше казалась Василисе глумливой, а теперь виделась невыносимо правдивой:

Ах, поверьте, сердцу тошно,

Если влюбишься в кого.

В один час влюбиться можно,

А потом-то каково?

Теперь Василиса знала — каково.

Два дня Василиса не пила и не ела.

Она лежала на застеленной шелковыми розовыми простынями кровати своего номера, той самой, на которой они со Стасом несколько раз так тесно соприкасались, и плакала.

А когда плакать ей надоедало, а нос становился похожим на свеклу, она начинала читать вслух клички лошадей, чьими фотографиями была украшена стена, противоположная альковной, безбожно при этом гундося.

— Тендер Спирит, дочь Стики Фингер и Чайна Герл, победительница дерби… А это Белая Линия, дочь Горянки Восьмой и Подсолнуха… Трижды обладательница кубка имени Героев Первой Войны…