– Не хочу, мам!

– Это почему же? Ты что, считаешь меня извращенкой? Кем-то в таком роде?

Своими словами мать загоняла Тори в тупик. Так она поступала с ними со всеми. Девочка снимала футболку и стояла неподвижно, пока мать осматривала ее.

– Порядок, – говорила наконец Шелли. – Все выглядит нормально.

И так снова и снова.

Иногда Шелли приказывала Тори снимать еще и трусики, чтобы взглянуть на ее гениталии.

Это было даже хуже, чем показывать растущую грудь, но Тори все равно подчинялась.

Однажды мать обратилась к ней со странным и неприятным требованием.

– Тори, мне нужно немного твоих лобковых волос для детского альбома.

Тори не хотела этого делать. Считала, что это слишком.

– Это безумие, – возразила она. – Никто так не поступает, мам.

Шелли пожала плечами. Она выглядела разочарованной. Даже слегка обиженной.

– Твои сестры сделали это для меня, – сказала мать. – Почему с тобой вечно так сложно?

– Нет ничего сложного, мам, – ответила Тори. – Это просто странно. Даже жутко.

Из разочарованного и обиженного лицо матери стало оскорбленным.

– Жутко? – переспросила Шелли. – Нет ничего стыдного в человеческом теле, а если тебе кажется, что есть, так это с тобой что-то не в порядке.

С этими словами она протянула Тори ножницы.

– Сэми и Никки тоже это сделали? – спросила та.

– Сделали, – подтвердила Шелли. – Даже Никки, с которой никогда нельзя было договориться.

Тори взяла ножницы, пошла в ванную и вернулась оттуда через минуту с волосами, которые требовала мать.

– Вот.

Она протянула их ей.

Шелли посмотрела Тори в глаза и расхохоталась.

– Мне они не нужны.

У девочки на глаза навернулись слезы. Она чувствовала себя униженной.

– Что?

– Просто захотелось посмотреть, сделаешь ли ты это, если я тебе прикажу, – сказала мать.

Тори осталась совсем одна. Жила от выходных до выходных, когда Сэми приезжала домой из колледжа. Перестала мечтать, чтобы Никки вернулась назад. Мать развернула целую кампанию, чтобы внушить ей сначала страх, а потом ненависть к старшей сестре.

– Эта девчонка была настоящим чудовищем, – неоднократно повторяла она. – Я благодарю господа, что он дал мне тебя и Сэми.

Тори не приходилось выспрашивать у матери подробности: та и так охотно ими делилась.

– Она била меня, Тори. Только подумай: что за девочка поднимет руку на собственную мать?

Шелли клеветала на Лару, бабушку Тори, говоря, что та злая и жестокая.

– В детстве она обращалась со мной как с дерьмом, – говорила Шелли.

Тори слушала, что говорит ей мать, и делала неизбежный вывод: у нее лучшая мама на свете, а Никки и Лара – их заклятые враги.

Связь между сестрами была прервана. Средняя, Сэми, поддерживала отношения по отдельности с Никки и с Тори. Никки, активно строившая самостоятельную жизнь, скучала по младшей сестре и постоянно спрашивала о ней, но Тори не интересовалась ею в ответ. Она перестала спрашивать про Никки, так что Сэми не приходилось ей лгать и опасаться, что та выдаст их матери, которая считала любые контакты с Никки предательством высшей пробы.

Хотя Сэми теперь училась в колледже, право матери контролировать ее по-прежнему не ставилось под сомнение. Она стремилась управлять всеми аспектами жизни дочери, от чего соседки Сэми по общежитию в Эвергрин лишь закатывали глаза. Шелли звонила ежедневно, часов в десять-одиннадцать вечера и, если Сэми не отвечала, кидалась разыскивать ее, названивая старшему по общежитию или Кейлу, ее парню.