– Уезжаешь? – спросил я.
– В точку, дружище. В восемь утра отбываю на поезде в Филли. Проведу неделю дома, потом обратно на каторгу.
– Рад за тебя.
– Эрин надо добить кое-какие дела, но вечером она встретится со мной в Уилмингтоне. Я уже заказал номер с завтраком в уютном маленьком отеле.
Естественно, я почувствовал укол зависти.
– Здорово.
– Она сокровище.
– Знаю.
– И ты тоже, Дев. Будем на связи. Люди часто такое говорят ради красного словца, но только не я. Мы обязательно будем на связи. – И он протянул руку.
Я сжал ее и потряс.
– Хорошо. Ты славный парень, Том, а Эрин – лучшая девчонка на свете. Береги ее.
– Нет проблем. – Он широко улыбнулся. – В ближайший весенний семестр она переведется в Ратгерс. Я уже научил ее боевой песне «Алых рыцарей»[20]. Знаешь, «Вперед, “Алые”, “Алые”, вперед…»
– Сложно, однако.
Он погрозил мне пальцем.
– В этом мире сарказм тебя до добра не доведет. Если только ты не собираешься писать для журнала «Мэд». Учти это.
Тут подала голос Дотти Лассен:
– Может, ускорим трогательное прощание? Тебе пора на выход, Джонси.
Том повернулся к ней и вытянул руки.
– Дотти, как я вас люблю! Как мне будет вас недоставать!
Она шлепнула себя по заду, показывая, как ей будет недоставать его, и вернулась к починке какого-то костюма.
Том протянул мне листок бумаги.
– Мой домашний адрес, адрес колледжа, оба телефона. Надеюсь, ты ими воспользуешься.
– Обещаю.
– Ты действительно собираешься пожертвовать годом, в течение которого мог бы пить пиво и трахаться, ради облезлых развалюх здесь, в «Стране радости»?
– Ага.
– Ты рехнулся?
Я задумался.
– Вероятно. Немного. Но иду на поправку.
Я был весь потный, а он пришел в чистой одежде, но Том все равно крепко обнял меня. Потом направился к двери, задержавшись лишь для того, чтобы чмокнуть Дотти в морщинистую щеку. Она не отшила его – помешал полный рот булавок, – но прогнала взмахом руки.
У двери Том повернулся ко мне.
– Хочешь совет, Дев? Держись подальше от… – Он мотнул головой, и я прекрасно понял, о чем речь: от «Дома ужасов». Потом он ушел, вероятно, думая о приезде домой, и об Эрин, и о машине, которую собирался купить, и снова об Эрин, и о ближайшем учебном годе, и опять об Эрин. «Вперед, “Алые”, “Алые”, вперед». Уже в ближайшем весеннем семестре они смогут скандировать вместе. Черт, смогут скандировать сегодня вечером, если захотят. В Уилмингтоне. В постели. Вместе.
Контрольные часы в парке развлечений отсутствовали: наши приходы и уходы фиксировали капитаны команд. После моего последнего выступления в роли Хоуи в первый понедельник сентября Папаня Аллен велел мне принести карточку табельного учета.
– Мне работать еще час, – возразил я.
– Нет, кое-кто ждет тебя у ворот, чтобы проводить домой. – Я знал, о ком речь. С трудом верилось, что в сморщенной изюмине, которая заменяла Папане сердце, могло остаться место для теплых чувств, но в то лето мисс Эрин Кук его проняла. – Насчет завтрашнего дня все понятно?
– С половины восьмого и до шести, – ответил я. И никакой шкуры. Красота.
– Я буду руководить тобой две недели, а потом отправлюсь в солнечную Флориду. После этого перейдешь в подчинение Лейна Харди. И Фредди Дина, наверное, если он заметит, что ты по-прежнему здесь.