Она молчала, твердо поджав сухие старческие губы.

– Что ж, – вздохнул я, выдержав паузу. – Тогда я пошел. Я только хочу вам сказать, что вы тоже сводите счеты с живыми за счет покойника. До свидания.

Напрасно Вета Петровна Мигун думала, что она ничем не поможет следствию. Конечно, я вышел от нее злой, как черт – еще бы! Чтобы жена потерпевшего уничтожила улики и не хотела давать показания! Но, тем не менее, кое-какая польза от нее была – я еще раз утвердился внутренне в том, что версия о самоубийстве – липа. Что бы там она ни говорила об истории с Папутиным, – она сама не верит в самоубийство мужа. Просто, скорее всего, Суслов знал, что Мигун заподозрил его в организации брежневского заговора. В связи с этим возникла идея нейтрализовать Мигуна, шантажируя его материалами операции «Каскад». Поэтому Суслов и пригласил Мигуна к себе. Чем кончился разговор, я не знаю. Знаю лишь, что прямо от Суслова Мигун приехал на улицу Качалова, и здесь, в квартире № 9, на него, возможно, было совершено нападение. Причем Мигун сопротивлялся (даже пиджак лопнул в борьбе) и дважды выстрелил из своего пистолета. Но пока это только гипотеза. Кто напал на Мигуна? Зачем? В кого он стрелял? Где пленки, которые ищут Краснов, Маленина и Бакланов?…

Саша Лунин, водитель все той же служебной «Волги», нетерпеливо кашлянул, и я оторвался от своих мыслей. Оказывается, я как вышел от вдовы Мигуна и сел в машину, так и сижу бессловесно.

– Куда едем, Игорь Есич? – спросил Саша.

– На кладбище, – сказал я хмуро. Он решил, что я пошутил, и сказал:

– Не рано ли?

Но я взглянул на часы. Было 10 часов 12 минут.

– Нет. В самый раз. В десять тридцать меня там Градус ждет.

– Так вы серьезно? На какое кладбище?

– На Ваганьковское. Будем эксгумацию делать.

Если это не самоубийство, то как могло быть, чтобы пуля из пистолета Мигуна прошла через его голову? Кто-то отнял у него пистолет и выстрелил в него самого? Но тогда почему на пуле нет следов мозгового вещества? Это ставило меня в тупик.

Какие-то скромные похороны – катафалк и группа бедно одетых пожилых людей – приближались к Ваганьковскому кладбищу, и я попридержал Сашу, чтоб он не обгонял их: терпеть не могу обгонять похороны, плохая это примета. В снежной замети Саша терпеливо поплелся за процессией, вмеcте с ней мы миновали ворота кладбища, а затем свернули в боковую аллею, к одноэтажному домику дирекции.

Борис Градус, которого я еще в девять утра поднял телефонным звонком с постели, недовольно ждал меня в жарко натопленной приемной директора. Еще бы ему быть довольным! Только вчера он просил меня не втягивать его в это дело, а сегодня утром я уже звоню и даже не прошу – требую, приказываю, чтобы именно он был экспертом при эксгумации трупа Мигуна.

Кроме него, в приемной на колченогих стульях сидят еще человек десять – очередь к директору кладбища. И за могилами у нас очереди, едрена вошь! В стране, которая разлеглась на двух материках от Балтики до Тихого океана, даже из кладбищенской земли тоже сумели сделать дефицит – без взятки или правительственного распоряжения фиг получишь место на приличном кладбище!