– написала Нина.

Я подошел к магнитофону, приглушил эту адскую музыку. Потом открыл дверь на балкон, глянул вниз. На противоположной стороне улицы стоял «пикап» с надписью «ремонтная». Неужели они такие идиоты, что даже дети распознают их работу? Или… или меня открыто запугивают?

– Значит так, братцы! – сказал я сыну и Ниночке успокоительно и на весу сжег этот лист бумаги. – Погода отличная. Поедем на лыжах кататься. Живо обедать и собираться!

План был готов, осталось только его осуществить: во время лыжной прогулки оторваться от слежки и связаться с любимым брежневским журналистом Белкиным. В конце прошлого года я встретил его в пивном баре Дома журналиста. «Что-то я тебя давно в газете не читал?» – сказал я ему тогда за кружкой пива и раками. «Книги пишем!» – усмехнулся он без всякого энтузиазма, скорей саркастически. «О! Поздравляю! Когда выйдет?» – «Одна вышла уже, – сказал он хмуро. – Даже Ленинскую премию получили», – «Ладно, брось заливать!» – «Я не заливаю. Я запиваю!» – сострил он и посмотрел на меня горькими глазами. «Что за книга? Почему я не слышал?» – спросил я, пытаясь вспомнить, кому дали Ленинскую премию по литературе в этом году. И вспомнил: «Подожди. Ведь Ленинскую премию получил Брежнев за „Возрождение“». – «Вот именно, – сказал Белкин. – Это наш псевдоним, коллективный! Сидим в поселке „Правда“ на правительственной даче, восемь писателей, и пишем… А псевдоним приезжает к нам раз в неделю, читает…»

Теперь мне оставалось найти этого Белкина, но перед этим попасть в Институт судебных экспертиз, чтобы знать, чья это пуля угодила в форточку.

До лыжной базы в Серебряном Бору мы доехали по Хорошевскому шоссе в сопровождении все того же «ремонтного» «пикапа». На базе было столпотворение молодежи. За лыжами, как всегда, стояла огромная очередь: люди ждали, когда кто-нибудь вернется из леса и сдаст лыжи. Именно на это я и рассчитывал, когда затеял эту прогулку. Я отпустил водителя и протиснулся в начало очереди. Горластая баба-кладовщица встретила меня словами: «Ну, куда прешь?! Нету лыж! Нету!», но я сунул ей под нос красное удостоверение Прокуратуры СССР, и она тут же изменила интонацию:

– Честное слово, нет лыж, товарищ прокурор! Ей-богу! Вот разве, едут из леса…

Из леса действительно выезжала группа лыжников и лыжниц.

– Очередь! Тут очередь стоит! – зашумела толпа у ее окошка.

– А ну геть! – рявкнула она на них. – Товарищ прокурор еще утром по телефону заказывал! Разорались тут! Стоять тишки! Следующие лыжи ваши будут…

Насчет заказа по телефону – это была явная ложь, никакого телефона в ее будке не было, но толпа привычно стихла перед административной властью. Я знал, что за следующими лыжами к ней ринутся пассажиры «ремонтного» «пикапа», не могли же они запастись лыжами заранее, но когда-то еще приедет из леса следующая группа лыжников! И хоть не очень-то приятно было под взглядами хмурой толпы брать эти лыжи, и сын смотрел на меня укоризненно, но через десять минут, в лесу, он уже забыл об этом маленьком инциденте. Сказочная, чисто русская красота стояла вокруг нас. Разлапистый хвойно-сосновый бор выглядел действительно серебряным в этом непрекращающемся снегопаде. По накатанным, пересекающимся лыжням катили энергичные фигуры молодых лыжников и лыжниц.