Шагнул к ней и процедил сквозь стиснутые зубы:

— Милая, какие из произнесенных мной слов тебе ещё непонятны? Я не отказывался и не откажусь от тебя, и ты это прекрасно знаешь.

— От меня? Или от моего тела? От чего ты не можешь отказаться?

От тебя, глупая! Без тебя нет смысла больше ни в чём!

— Хочешь, я скажу за тебя? — продолжила она, уничтожая меня этими фразами, давая мне пощечины одна сильнее другой, — Ты просто никогда не отдашь свое, и не важно, нужно оно тебе или не нужно, любишь или не любишь, просто оно твое и должно остаться твоим. С таким же успехом можно любить картину на стене, купленную за баснословную цену, или твой виски, от которого ты тоже не в силах отказаться.

Твою ж мать! Виски! Она сравнила себя с алкоголем! Вся выдержка вмиг испарилась к чертям собачьим. Резко притянул её к себе и схватил за волосы. Движением руки дернул её голову назад, а другой сильно сжал грудь, намеренно причиняя боль за сказанные слова. Она всхлипнула, но зверю, внутри меня, в этот момент было не до жалости.

— Даша, — прошептал ей в губы, удерживая взгляд, — у тебя роскошное тело…Не спорю…Ты и сама это знаешь…Но, кроме этого, ты отлично понимаешь, что стоит мне щёлкнуть пальцами, и сотнями прибегут женщины, не менее красивые, чем ты. Многие даже более искушённые в постели. И, если бы ты мне нужна была только из-за своих прелестей, я бы бросил тебя, давным-давно пресытившись ими.

С маленькой пометкой в собственной голове, что фиг я могу пресытиться ими. Ею.

Снова дернул её за волосы и медленно провел носом по шее, вдыхая запах и наслаждаясь прикосновениями. Первыми за последние пару дней. Она внутренне напряглась, понимая, что это не ласка, это моё желание наказать.

— Но, когда я с тобой столько лет, когда я признаюсь тебе в своей любви, заметь, в открытую, значит, меня интересует нечто большее, чем просто трахать твоё шикарное тело.

Я прикусил нежную кожу на шее, вызвав судорожный вздох.

— И это правда, девочка моя, я никогда не отдам своё, — провёл языком по месту укуса, понимая, что ещё немного, и я сам потеряю контроль, — но я могу отказаться от многого сам…И я отказывался, ты лучше других знаешь, что отказывался. От имущества, от своего положения в обществе, от веры, от своего окружения…порой, даже от жестокости…И, даже, представь себе, на довольно долгое время от алкоголя…Если надо будет, я могу отвергнуть брата и Фаину, друзей и знакомых. Единственное, от чего я не в силах отказаться — это ты, Даша, и наши дети.

Я отпустил её волосы и сжал подбородок, заглядывая в глаза:

— Хорошо запомни эти слова, любимая. От того, что я не твержу тебе это постоянно, не значит, что этого нет. Они не приобретают большей ценности при постоянном повторении. Я слышу тебя, я прекрасно тебя слышу, и то, — стиснул зубы, успокаиваясь, — что ты не станешь мириться, я тоже услышал. Но что же ты предпримешь, Даша? Оставишь меня?

Она попыталась освободиться, но я сжал её сильнее, так сильно, что мог сломать, но не выпустить именно сейчас, ожидая ответа.

— Да, ты можешь иметь, кого угодно и когда угодно, только пальчиком помани, и все эти…они сами будут ползать перед тобой на коленях.