— Но она же королева, — неуверенно говорю я. — Она самая красивая королева.

— Она не может забрать себе все, — решительно отвечает Изабель.

— Но разве можно бросать вызов королю? — я понижаю голос до шепота. — Разве это не измена?

— Отец не будет свергать короля. Он потребует, чтобы король прогнал плохих советников — семью Риверсов, ее семью. Он потребует, чтобы король вернул хороших советников, то есть нас. Наш дядя Джордж Невилл снова станет канцлером. Король снова будет советоваться с ним о заключении заграничных союзов. Мы получим обратно нашу власть, мы вернемся на свое законное место друзей и помощников короля. Вот только одного я не знаю… — ее голос внезапно замирает, словно отвага покинула ее: — Есть одна вещь, которую я действительно не знаю… — она вздыхает. — Не знаю.

Я смотрю, как раскачиваются на веревках большие пушки, когда их опускают в трюм.

— Что это? Чего ты не знаешь?

На ее лицо возвращается вчерашний ужас, когда я шла к двери от ее супружеской постели, а она шептала: «Энни, не уходи».

— А вдруг это уловка? — она говорит так тихо, что мне приходится прислониться к ней головой, чтобы услышать. — Что, если это хитрость, как тогда, когда они воевали со спящим королем и злой королевой? Ты слишком маленькая, чтобы помнить, но отец короля Эдуарда и наш отец никогда не выступали против самого спящего короля. Они никогда открыто не восставали против него. Они всегда говорили только то, что он должен взять себе лучших советников. И они вели свои войска против него, говоря, что он должен прогнать плохих советников.

— И когда они победили его в бою…

— Тогда они посадили его в башню и сказали, что он останется там навсегда, — заканчивает она. — Они забрали у него корону, хотя всегда утверждали, что только хотят помогать ему править страной. Что, если отец и Джордж собираются так же поступить с Эдуардом? Что, если отец собирается предать Эдуарда и заключить его в башню вместе с Генрихом?

Я вспоминаю, как уверенно улыбалась красивая королева на своем празднике, и пытаюсь представить ее заключенной Тауэра, после того, как она была в нем хозяйкой и танцевала в большом зале.

— Нет, они не могут так поступить, они поклялись ему в верности. — упрямо говорю я. — Мы все поклялись. Мы все называли Эдуарда настоящим королем, помазанником, избранником Божьим. Мы все целовали руку королевы. Мы говорили, что у Эдуарда больше прав на престол, чем у сонного короля. Мы называли его цветком Йорков, расцветшим в саду Англии. И мы танцевали на ее коронации, когда она была такой красивой и счастливой. Эдуард король Англии, и другого быть не может. А она королева.

Изабель задумчиво качает головой.

— Ты думаешь, что все так просто? Мы присягали им, когда отец верил, что будет править через Эдуарда. Что, если теперь он хочет править через Джорджа? Через Джорджа и меня?

— Он посадит вас на трон Англии? — недоверчиво спрашиваю я. — Ты собираешься носить ее корону? Занять ее место? Не дожидаясь, пока Эдуард умрет? Просто забрать себе все?

Она не выглядит взволнованной, как в детстве, когда мы играли в королев. Ее глаза полны ужаса, она испугана.