Помолчав немного, она прибавила уже спокойнее и с немалой долей вызова:

- Я просто закрыла глаза, полагаясь на сидящего рядом... сверхчеловека?

- А уши? - ядовито полюбопытствовал я: - Крикнул же тебе: "Воздух!"

- Не смела шевельнуться, - призналась Гейл. - Просто не смела, Мэтт.

- Правильно, - вздохнул я. - Предлагаю перекусить в Аламогордо, осмотреться, передохнуть. Заодно и штанишки сухие наденешь.

Гейл точно током ударило. Она уставилась на меня с лютой ненавистью, открыла рот, осеклась - правда, не без видимого усилия. Отвернулась и сосредоточенно принялась разглядывать бежавшую навстречу извилистую дорогу.

- Прости, - сказала Гейл немного погодя. - Сама знаю: толку от меня... Будь, пожалуйста, помягче. Не привыкла я к вашей работе и сопутствующим развлечениям.

Кротость Гейл была столь же неподдельной, сколь и знаменитое смирение Галилея перед инквизиторским судом. Спутница с наслаждением перепилила бы мне глотку тупым ножом, однако берегла удовольствие на потом. И, возможно, хотела сделать его более утонченным. По крайности, я от души надеялся, что за притворным добродушием таится именно этот расчет.

"Женщина вас ненавидит, - задумчиво молвил Мак во время военного совета. И еще задумчивее продолжил: - Доверять ей, разумеется, нельзя ни на йоту, но люди, не заслуживающие доверия, зачастую оказываются бесценны. Помните, во время войны: вся операция висела на волоске, успех зависел только от злобы, которую питала и вынашивала...".

Мы расчислили возможные последствия с хитростью и коварством отменными, чтобы не сказать откровенно дьявольскими. Расчет строился на следующем: Гейл ненавидит меня, презирает и при первой возможности предаст. Отчаянный замысел, ничего не скажу; но разрабатывать надежный и неторопливый порядок действий не было времени.

И посему я не мог испортить хорошо заваренную кашу, дозволив Гейл Хэндрикс относиться к Мэтту Хелму по-людски. Впрочем, такой угрозы пока и не замечалось.

В Аламогордо мы, как и намечалось, пополдничали, а содержатель закусочной снабдил покорного слугу целой горой сэндвичей и до краев наполнил дорожный термос горячим кофе. Вместе с текилой и джином, привезенными из Хуареса, эти запасы продовольствия давали надежду спокойно переждать любую пургу, способную добраться до южных долин и разгуляться всласть. А на севере, где бураны свирепствуют по несколько дней кряду и температура падает намного ниже нуля, советую приникать снежные бури серьезней и готовиться к ним основательнее.

Погода и впрямь портилась. Мела густая секущая поземка. Сев за руль и выбравшись вон из города, я обнаружил: все техасские остолопы, которые истерли покрышки своих автомобилей до блеска зеркального, сговорились и выбрали именно этот участок шоссе, дабы собственной дурью похвастать и на чужую полюбоваться. Двенадцать миль, разделяющие Аламогордо и Туларосу, мы одолевали битый час. Благодаря дорожным пробкам. А до Кариньосо надлежало покрыть еще сорок пять.

Пурга - это полбеды. Настоящее, неподдельное, истинное бедствие - болваны, отродясь не умевшие водить автомобиля и, вдобавок, цепей на колесах не признающие.