— Я считал, что такие заводы у них лучшие.

— Так и есть, если брать промышленное производство. Но у них есть недостатки. Например, часть радиоактивных отходов они сбрасывают в Ла-Манш. От предприятия идет двадцатикилометровая труба, по которой все и идет в океан. А потом в моллюсках норвежцы обнаруживают тритий…

— … Кстати, и у нас в Баренцевом море тоже… Причем обвинение предъявлено англичанам…

— Англичане и французы спорят между собой, кто виновен, а норвежцы не знают, кому именно предъявлять претензии… Но на самом деле проблему нужно решать технически. На Горно-химическом комбинате уже есть современные технологии, которые позволяют «выхватывать» разные изотопы на начальном этапе. Да и технология более компактна, чем у французов. Поэтому они так высоко оценили наши разработки.

— Они брали пробы в Енисее?

— Мы сами берем их постоянно. Все контролируется у нас четко и надежно. Те «следы», которые есть

— мы этого не отрицаем, это последствия той оборонной программы, которая осуществлялась ранее. Два реактора вырабатывали плутоний. Влияние на окружающую среду очень малое. У нас есть хранилища для слаборадиоактивных отходов. Это полигоны для подземного захоронения. На «Маяке», к сожалению, их нет и не было, а потому отходы сбрасывались в окружающую среду, и эти проблемы сегодня приходится решать. У нас проще. Сегодня на полигонах активность изотопов уменьшилась наполовину, а потому экологические проблемы здесь стоят менее остро, чем на «Маяке». У нас в открытую среду сброса нет.

— За Енисей можно не беспокоиться?

— Конечно. Мы в нем рыбу ловим, берега чистые. У нас постоянно проводится мониторинг окружающей среды. Ведем его вместе с экологами. Правда, купаться в Енисее сложно — вода не прогревается, очень холодная.

— Вы конкурируете с «Маяком» по технологиям?

— На мой взгляд, сейчас в этой области идет не конкуренция, а взаимное дополнение, потому что все осознали, что самая серьезная проблема — это работа с отработанным ядерным топливом. Тут не до конкуренции. Масштаб проблемы настолько огромен и серьезен, что все силы надо консолидировать. Причем не только в России, но ив мире.

— Комбинат все-таки в лидерах сейчас? Я имею в виду отработанное топливо?

— В научно-техническом плане, по технологиям переработки топлива — да. Если брать за основу промышленную переработку, то завод РТ-1 на «Маяке» идет впереди, так как там речь идет о больших объемах.

— Мне говорили, что «Гора» — живое существо. Это образ или вы так же считаете?

— Представьте: объем выработок сравним с Московским метрополитеном 64-го года. В «Горе» есть не только тоннель для движения транспорта, но и выработки для размещения заводов, а это очень большие объемы. Естественно, что горная масса стремится сжаться, и поэтому на комбинате есть целая лаборатория — 22 человека, которые контролируют дыхание «Горы». Внутри есть целая система перегородок, геологи так проектировали, чтобы были технические блокировки, которые исключили бы сжатие, а следовательно, и схлопывание. Сегодня «Гора» представляет собой сложное инженерно-техническое сооружение, которое обеспечивает столь своеобразную жизнь предприятия. Так что «Гора» дышит, все перемещения контролируем, отслеживаем и, что самое главное, управляем ими.