На следующий день, 26 февраля 1950 года, Председатель Совета Министров СССР И. Сталин подписывает Постановление СМ СССР № 826–302 сс/оп «О комбинате № 815», в котором, в частности, говорится:

«В целях надежного укрытия комбината № 815 от нападения с воздуха и обеспечения его бесперебойной работы… построить под землей в скальных породах с заглублением не менее 200–250 м над потолком сооружений.

Утвердить для строительства комбината № 815 площадку на р. Енисей на правом берегу в 50 км ниже г. Красноярска…»

Теперь судьба жителей Красноярского края и, конечно же Виктора Астафьева, будет теснейшим образом связана с этим уникальным комбинатом.

Депутаты долго спорили о том, добавить ли три тысячи рублей к пенсии фронтовику и писателю Виктору Астафьеву. В конце концов, почти единогласно пришли к выводу, что этого делать не следует, мол, и «другие захотят тоже». В краю, подарившем России множество олигархов и миллионеров, не нашлось средств, чтобы издать книгу «Река жизни» и альманах воспоминаний о великом писателе. К счастью, Горнохимический комбинат в Железногорске (бывший комбинат № 815) возглавляет почитатель творчества Виктора Астафьева, а потому на титульных листах появилась такая запись: «Книга издана на личные средства генерального директора Горно-химического комбината Петра Михайловича Гаврилова, полученные им за Премию Правительства РФ в области науки и техники».

Так вечная «Река жизни» Виктора Астафьева течет по Енисею к «Горе» (ее называют еще и «Скала»), которую, проплывая мимо, и не заприметишь — маскировать секретные объекты в России всегда умели…

Наш разговор с Генеральным директором Горно-химического комбината начался так:

— Представьтесь, пожалуйста, — попросил я.

— Гаврилов Петр Михайлович. Родился в Томске-7 в 60-м году. Мои родители приехали строить этот город. Закончил Томский политехнический институт в 82-м году. Специальность: «атомные энергетические станции и установки». Там же защитил кандидатскую, а затем и докторскую диссертации. Прошел все ступени: от рядового инженера до главного инженера Сибирского химического комбината. Затем был направлен по конкурсу на Горно-химический комбинат, и с 2006 года руковожу этим предприятием.

— Вы же реакторщик?

— Да.

— На вашу долю выпала то ли честь, то ли участь останавливать здесь последний реактор. Что вы чувствовали?

— Ощущение боли, потому что на этом заканчивалась эпоха промышленных уран-графитовых реакторов, и, конечно же, все реакторщики переживали. Когда мы останавливали реактор, многие плакали. Это была специальная церемония прощания, потому что школа реакторщиков сохранилась, и это очень важно на сегодняшний день. В любом деле все определяют люди, их профессионализм, их опыт, их знания, их отношение к делу, которому многие отдали всю жизнь. Конечно, было больно останавливать реактор. Но в этом была необходимость. Реактор АДЭ-2 — многоцелевой энергетический — последний в мире уран-графитовый. Такие были в США, в Англии и у нас в России. Реактор отработал 45 лет и 4 месяца. Это абсолютный мировой рекорд. Он давал городу тепло, и поэтому хотелось, чтобы он подольше поработал. Без малого полвека люди здесь чувствовали себя комфортно, снег всегда был белый, никаких выбросов золы в атмосферу не было. Надежный, безопасный источник генерации электроэнергии и тепла — вот что такое реактор АДЭ-2. И теперь его останавливали, а потому горькие чувства наши понятны и объяснимы…