Раньше я сделала бы все, чтобы покрыть мадам перед начальством. Чувство корпоративной солидарности и врожденное отвращение к стукачеству заставили бы меня извернуться и написать обеляющий терапевта рапорт. Но сейчас я вдруг подумала: какого черта? Взаимовыручка – это, конечно, хорошо, но где я видела от мадам это «взаимо»? И я накатала абсолютно честный рапорт. Я подумала: почему ради спокойствия и безнаказанности какой-то сволочи я не могу показать себя в глазах руководства грамотным клиницистом?
И мне стало ясно, что укоренившаяся во мне привычка жертвовать своими интересами ради чужого удобства – всего лишь дурная привычка, от которой возможно избавиться.
Разнос мадам давали в моем присутствии. Так уж получилось. Я слушала гневную речь, в которой каждое слово было к месту и справедливо, с доселе неведомым мне злорадством.
Не представляю, что со мной будет дальше, но пока следует признать, что меняюсь я в худшую сторону. Наглость, мстительность и эгоизм поселились в моей душе. И принесли с собой радость…
Глава одиннадцатая
Нейман впервые собирался отмечать День подводника вдали от боевых товарищей, в статусе гражданского человека. Правда, при современной технике не так это будет и грустно. Сядет перед ноутбуком, выпьет с друзьями в прямом эфире… Потом отведает праздничных блюд, обещанных Артуром, а ближе к ночи сходит повоет на луну.
– Не грусти, братик. – Старобинец заметил его подавленное настроение. – Ты для родины сделал все, и даже больше. Воспоминания должны приносить тебе радость и удовлетворение, а не сожаление о том, что жизнь твоя изменилась.
– Они и приносят, не переживай.
Владимир Валентинович приподнял крышечку заварного чайника. Элитные сорта чая, которые Артур покупал на вес, размокнув в кипятке, приобретали странный вид. Чаинки по размеру сравнимы с лавровым листом – бывает ли такой чайный куст в природе? Наполнив чашки, Нейман вдохнул аромат: вполне приятный, и вкус ничего, а вид… Да бог с ним, с видом.
– Слушай, а чего тебя понесло в подводники? – Старобинец внимательно посмотрел ему в глаза, как ребенок, ожидающий вечерней сказки.
У этого устрашающей внешности майора было одно редкое качество: он любил слушать. А ведь хорошие слушатели встречаются гораздо реже, чем хорошие рассказчики, обычно чужим речам внимают из корысти или из вежливости.
– Братик, я еще в советское время выбирал профессию. Я родину любил. Конечно, я мечтал стать морпехом, как ты, но трех сантиметров роста не хватило. Я так переживал! Чуть в ботаники не подался от обиды…
– Правильно, – самодовольно усмехнулся Артур. – Сам подумай: одно дело из моря выходит команда здоровенных мужиков, и совсем другое – толпа хлюпиков. Психологический эффект. Я вот что хотел спросить, Володя: ты в школе, наверное, умным был?
– Ну не дураком же!
– Зачем тогда поперся в военное училище? Насколько мне известно, в те годы престиж военных был очень низким. Считалось, что идут служить только те, кто не смог найти себя в гражданской жизни.
Нейман пожал плечами:
– В нашей семье так не думали. Сколько поколений мужиков было, все офицеры. Если честно, я еще в детском саду решил стать моряком. – Владимир Валентинович улыбнулся уголками губ.