– Три ложки?

– Можно четыре, – разрешила Ирма. – Надеюсь, вы выпьете со мной чаю?

– Спасибо, но нам уже пора. – Макар наклонился погладить пса.

Тот выскользнул из-под его руки, схватил мячик и вернулся к старухе.

– Елена Васильевна, а кто подсказал вам для книги идею похищения? – спросил Илюшин, чтобы заполнить паузу. – У вас был консультант?

Одинцова начала рассказывать о враче, с которым она разговорилась во время приема. Макар слушал, кивал, невнимательно наблюдая за собакой, которая носилась за мячом.

Игрушку кидала старуха. Двигалась одна лишь ее кисть, словно выше локтя руки были парализованы. Очевидно, эта забава происходила не в первый раз: пес дисциплинированно приносил мяч, вкладывал в сморщенную ладонь и замирал в ожидании. Бросок без замаха – и все повторялось.

– …сначала я хотела использовать курареподобный препарат, но меня отговорили…

Ее монотонный голос и беготня собаки, напоминающая маятник, подействовали на Макара усыпляюще. Туда-сюда. Туда-сюда. Он уже устал водить за ней глазами, но быстро перемещающийся объект притягивал его внимание.

Маятник-маятник-маятник…

Стоп.

Илюшина вдруг словно ударило. Ирма продолжала описывать, какие средства она перебирала и отвергала во время работы над книгой, но он поддакивал ей машинально, не слушая.

Точность, с которой старуха швыряла мяч, была поразительной. Он все время летел в одну точку. Отскакивал, возвращался к старухе… И вновь попадал туда же.

В ковер.

Одинцова не обращала внимание на мельтешение, потому что стука от мяча практически не было. Раз за разом резиновый шарик ударялся об корону на голове царевны-лягушки.

Макар бросил быстрый взгляд на старуху. Она была целиком поглощена своим занятием. Бросок-отскок. Бросок-отскок.

Эта древняя старуха, прикованная в инвалидному креслу, колотила в одну точку с таким упорством, словно хотела обрушить стену. «Есть у нас в дальней Померании алмазная гора, – зазвучал в ушах Илюшина голос персонажа из любимого фильма. – Час пути в вышину, час пути в ширину, час пути в глубину. На ту гору через каждые сто лет прилетает птичка и вострит на той горе клюв свой. Вот когда он всю ту гору источит, тогда первая секунда вечности пройдет».

Герой фильма бился в стену, чтобы выжить. Он подбадривал самого себя сказкой о маленькой упорной птичке.

Да что здесь происходит?

Пес носится туда-сюда. Он больше не выглядит расхлябанным дурнем. Он похож на солдата, исполняющего приказ. Приказ, отдаваемый полупарализованной старухой….

Мяч в очередной раз ударился о лягушачью корону.

Илюшин застыл.

Корона… Венец…

Диадема.

– …вот поэтому я решила в итоге остановиться на миорелаксанте.

Мяч старухи раз за разом попадал в диадему!

Илюшин очень медленно обернулся и заставил себя уважительно улыбнуться Одинцовой. Эта улыбка далась ему с таким трудом, что он предпочел бы еще один удар ножом.

– Отличный выбор, Елена Васильевна!

«Не смотри! Не смотри на него!»

Его взгляд притягивало к старухе как магнитом. Макар продолжал стоять, чувствуя, как губы сводит от принужденной гримасы. Но когда мячик снова пролетел мимо, наклонился и едва уловимым движением подхватил его, сунул в карман. Пес разочарованно ткнулся ему в колени.