– Это все, что она может сделать из своей тюрьмы, – Элиус вздохнул. – Немножко тут. Немножко там. Использует всю ту жалкую силу, которой наделяют ее немногие верующие. А сейчас ей совсем тяжко. Однажды люди, управлявшие этой Церковью, поистине верили. Для тех верующих, кто создал ее столетия тому назад, Мать действительно была важна. Тут у нее была настоящая власть. Но что теперь?

– Пустые слова, – пробурчал Меркурио. – Эти стены окрашены золотом, а не алым.

– Мать делает все, что может, теми силами, что у нее есть. Но равновесие между Светом и Тьмой восстановят не руки божеств, – летописец показал на крючковатые, запачканные чернилами руки Меркурио. – А всего лишь эти.

– Я не пошевелю и гребаным пальцем, если это ускорит конец Мии.

Элиус выдохнул дым, задумчиво рассматривая Меркурио.

– Не начинай с конца, мальчик. Тебе не нужно читать всю ее биографию, чтобы понять, куда она направляется сейчас.

– Да уж. Прямиком в мир горящего дерьма.

– И потому нам лучше подготовиться к ее приходу, – Элиус пожал плечами. – Иначе можно не беспокоиться о конце ее истории. Она закончится прямо здесь. В коридорах этой горы.

– Что мы можем сделать? – рыкнул Меркурио, потирая ноющую руку. – Я на полпути к смерти, а ты уже пересек финишную черту. Ты даже не можешь выйти из этой гребаной библиотеки. Чем мы можем ей помочь?

Элиус склонился над второй «КНИГОЙ», лежавшей на столе. С небесно-голубым обрезом, волком на обложке и кожей столь черной, будто на нее не падал свет. Он облизнул палец и начал перелистывать страницы. Наконец найдя нужное место, повернул книгу к Меркурио и постучал по тексту.

Старик прищуренно изучил слова, его сердце забилось чаще. Затем посмотрел на свои сухие, старые руки.

«Такой тонкий волосок…»

– Верно. Я поговорю с ними.

В комнате разило кровью.

Древней и потрескавшейся до крошечных черных хлопьев; столько лет прошло с момента кровоизлияния, что запах ныне напоминал разве что невыполненное обещание. Старая, темная, затвердевшая до корки в трещинах между плитами. Несколько горьких капель там и сям – свернувшихся и отслоившихся, как скисшее молоко, объятых вонью гнили. Но над всем этим – густой запах с привкусом железа и соли, вплывающий через открытые двери невидимыми клубками, пропитывающий собой весь этаж…

Запах крови. Свежей, новой, спелой крови.

Глубоко в камне был вырезан треугольный бассейн, багровая жидкость в нем бурлила и шла волнами, словно поверхность моря во время бури. Стены были разрисованы алыми колдовскими символами, окружавшими карты крупных городов республики – Годсгрейв, Галанте, Кэррион-Холл, Фэрроу, Элай. Старик Меркурио видел там и другие города. Города, стертые в пыль и обращенные в руины подошвой времени. Города столь древние, что мало кто вообще помнил их названия. Но вещатель Адонай помнил.

Он стоял на коленях у вершины треугольника. Бледная, как кость, кожа, взъерошенные белые волосы, тонкая алая мантия, небрежно накинутая на гладкий торс. Кожаные штаны, сидевшие неприлично низко на талии. Босые ноги.

Перед ним стояла девушка – ноги слегка раздвинуты, спина выгибается как тонкий ствол молодого деревца под сильным дуновением ветра. С ее губ срывались тихие вздохи удовольствия, черные ресницы слегка трепетали. Она была одета в черную робу Десницы, раскрытую спереди и прилипшую к коже от крови. Из темного пореза на ее обнаженной груди стекал рубиново-алый ручеек, спускаясь к животу и ниже. В одной руке она держала окровавленный кинжал. Другую запустила в его волосы.